Некоторое время он тщетно пытался схватиться за труп, но рука проваливалась в труху и гниль. Наконец, он ухватил за что-то рыхлое внутри скелета, о чем ему не хотелось думать, и столкнул нападавшего между бортом машины и стенкой тоннеля.
— Рюрий, братка! — крикнул утопленник, прежде чем его растерло в труху.
Очень кстати заглох движок у противников, и полковник отказался от плана дать деру и погнал их к обширной полынье. Лед треснул, и обе машины начали тонуть. Мошонкин с профессором выбрались совместными усилиями. Артур, бывший рыбак, выкарабкался сам. Что касается Картазаева, то ему удалось выпрыгнуть за пару метров от проруби, но ему пришлось намокнуть, когда он вытаскивал Тому.
Уже раз утонувшие старались выбраться из воды, и тогда люди обрушили на них сначала весь свой оставшийся арсенал, затем кидали куски льда и били прикладами ставших бесполезными автоматов. Остановились только тогда, когда на плаву остались лишь ледяная крошка и щепки от разбитых прикладов.
До берега оставалось метров триста. Вскоре люди выбрались на землю и рухнули без сил. Картазаев только смежил веки, когда с пронзительным визгом на путников кинулись обезьяны, до времени затаившиеся в кустах буквально в паре шагов.
Полковник достал нож, свое единственное уцелевшее оружие, но охотились не за ним. Макаки распяли Мошонкина за руки-ноги и поволокли со всей стремительностью. Раскачивая, они перекидывали его друг другу. Свора, подняв хвосты, с визгом скрылась в чаще.
Полковник вскочил на ноги, с готовностью догонять, но был остановлен профессором.
— Так и должно было быть, — торопясь, проговорил он. — Система охраны сработала на голос. Помните, тогда он заговорил, тогда его голос они и запомнили и стали охотиться на него.
— И вы это знали с самого начала, — презрительно проговорил полковник. — Вы специально подставили Мошонкина.
— Всем не уйти. А теперь у вас развязаны руки, и вы можете без помех догнать Мигеля и завладеть черепом!
— Да плевать я хотел на череп! Они Ваську утащили!
— Я разочарован вами, Вольд. Пал Саныч мне столько про вас рассказывал. Не понимаю, как при такой сентиментальности вам удалось Африканца завалить. Я его знавал лично, железный был человек, вообще без нервов. Вы не крутой.
— Мне наплевать, считаете ли вы меня крутым или нет. Не думайте, что я не подозревал кто вы на самом деле. Анвар-водонос, профессор Манатов? Может быть, пора называть вас настоящим именем, так как называла вас мать? Иосиф Александрович. Он же профессор Закатов. Он же разрубатель.
— Вообще то мамуся меня не звала профессором. Просто, Есик.
Страшная догадка осенила Картазаева.
— И про мушку ты знал! Знал, что Дина погибнет, и пальцем не пошевелил, чтобы ее спасти! Ты монстр, Есик! И ты это знаешь.
Закатов отшатнулся как от удара.
— Замолчите! Дину не трожьте! Она была единственным человеком, который меня любил. Она полюбила не профессора с мировым именем и миллионным состоянием, а меня самого. Меня никто никогда не любил. Кому нужен бедный хромоножка? Я до сорока лет, пока не сделал состояние, не целовался ни разу. А она меня полюбила. Вот такого, хромого, некрасивого. Я любил ее больше жизни. Любил. Но я не мог вмешаться. Не имел права, — Закатов не скрываясь, зарыдал. — Да я знал, что все так случиться. Но был предупрежден, что ничего нельзя изменить. Все эти события уже произошли. Я просто хотел побыть рядом с ней эти три дня. Самые счастливые и самые печальные дни моей жизни.
— Кто вас предупредил? — враждебно спросил Картазаев.
— Эти люди там, на болоте. Ими построена станция с управляющим сервером. Если бы у нас был картридж, мы могли бы воспользоваться сервером и выбраться отсюда.
— Картридж у Артура. Забирайте его и убирайтесь отсюда! — отчеканил Картазаев. — Надеюсь, у вас хватит смелости спасти хотя бы последнюю из уцелевших женщин!
Тома пыталась его остановить, или хотя бы пойти с ним, но уговоры были бесполезны. Полковник обнял ее на прощанье и передал из рук в руки Артуру.
Закатов окликнул его.
— Если у вас все получится, в чем я лично сильно сомневаюсь, самоубийцам вообще везет редко, держитесь болот, стараясь обойти город. В город не заходите. Гулы уже в городе.
Глава 12
Макаки, в отличие от Картазаева, двигались, не зная устали. Пронзительно визжащее стадо с вздернутыми хвостами стремительно удалялось, перепрыгивая с дерева на дерево и перебрасывая Мошонкина.
— Маугли хренов! — выругался Картазаев.
Он не пытался бежать. Полковники за макаками не бегают. Шел по направлению.
Обезьяньи вопли вскоре затихли. Сил куда-то идти не оставалось, но Картазаев с упрямством полностью механистического существа продолжал шагать, делая надрезы ножом на деревьях, чтобы его не угораздило кружить. Полковник прошел с пару километров и неожиданно вышел на поляну, посреди которой стоял высокий кирпичный дом. Он мог считаться двухэтажным, если бы не единственный ряд окон, больше похожих на бойницы.
Картазаев понаблюдал за ним из кустов, но движения не заметил. Обычный особняк в диком лесу.
Решив изучить его подробнее, Картазаев прокрался к двери. Крался больше для успокоения. Какого рожна надо расстреливать его в поле, если можно подпустить поближе и застрелить в упор у дверей?
Дом оказался не заперт, вещь непростительная в условиях бесчинствующих макак. Картазаев толкнул дверь и вошел.
Полы были теплые, с подогревом. Натяжной потолок, под которым горели лампы, дающие приглушенный мягкий свет. Полковник минул пару комнат с минимумом мебели. Так по мелочи. Пуфик в центре комнаты или диванчик в углу, судя по размерам, рассчитанный на усталого карлика.
В кинозале с экраном во всю стену на полу валялись кассеты Тинто Мандрасса. На одной виделся торопливый отпечаток чьего-то ботинка. Картазаев приложил ногу. Неизвестный оказался гораздо крупнее.
Полковник с сомнением оглядел перочинный нож, свое единственное оружие. Чтобы справиться с хозяином, требовалось что-то гораздо более весомое. Картазаев оглядел комнату, думая, где бы он сам спрятал оружие, если бы жил здесь. Потом решительно подошел к подоконнику и вытащил из-под него пистолет "Спектр" склеенный скотчем.
Есть еще мозга, подумал он, почесав дулом лоб. Но, скорее всего, их скоро вышибут. Поднявшись на второй этаж, он попал в нечто вроде мастерской. На стенах висели картины, настолько яркие, что рисовать их мог или ребенок или гений. Они оказались подписаны неким Максимом Валановым,15-ти лет. Картазаев вспоминал, где он слышал эту фамилию, причем, совсем недавно. Комната была перегорожена ширмой из белой простыни, пропитанной резким больничным запахом.
Картазаев отодвинул ее дулом. За ширмой скрывалась кровать, оснащенная пакетом медицинских прибамбасов, рассчитанных на уход за тяжелыми больными. Пустая. Он потрогал смятые простыни. Холодная.
Страшная догадка озарила мозг, и полковник вспомнил этого 15-летнего гения, а также того, кто убил его, и, судя по всему, убьет и его. Он слишком хорошо знал своего коллегу, чтобы переоценивать его способности.
Картазаев устремился к лестнице, когда понял, что находится в доме не один. Ловушка захлопнулась.
Картина была полна внутренней энергетики, словно взведенная бомба, она пульсировала и была готова взорваться многочисленными событиями. Пустынное море должно было с минуты на минуту быть разрезанным острым форштевнем возвращающейся шхуны. Барышня с зонтиком готова была сорваться с места и сбежать по крутому берегу навстречу своему принцу.
Еще более впечатляющей картину делали свежие пулевые отверстия, две в море, а одна прямиком в солнце. Интересно, он специально целил, или это случайно вышло, подумал Картазаев.