— Ну чего там, Вася? — Встретила меня мать, когда я отыскал наш временный лагерь.
— Завтра забайкальские по Ангаре вниз пойдут. Сговорил их воевода до братских скататься, мол, 'там ваши деньги'. — Огласил я результаты разведки. — Так что месяца два у нас будет, пока они назад не вернутся.
— А как вернутся, что тогда? — Это уже Голеня подоспел, и как всегда своим вопросом пытается меня поставить в положение берущего на себя ответственность.
— А тогда, если не успеем в слободе отстроиться опять в лес, но уже, наверное, седмицы на две. Быстро это все не закончится, и как бы красного петуха не пустили.
— Дык нужно ли тогда строиться? — Снова встрял неугомонный старик.
— Так у нас каждый год чего-нибудь происходит, — философски изрек я, — что, не жить теперь что ли? И это, там, у землянок, Фома отлеживается, забайкальские до него ночью добрались, попытали маленько, дубьем.
Услышав про нашего соседа Голеня взвился, он долго вспоминал все ему известные эпитеты и под конец постановил, что терпеть такого 'недалекого' человека больше возле себя не желает. Ладно, своей жизнью не дорожит, но он и других мог под ножи подставить, поэтому, как немного оклемается, пусть забирает свое семейство и идет в батраки к монастырским. Однако не тут-то было, сын Фомы в батраки идти не желал:
— Мы в Лисий вернемся, дом начнем строить.
— Это зря, — вставил я свое слово, — часть забайкальских отсюда летом по дороге пойдут, Лисий как раз на пути будет. Сами понимаете, что просто так они не уйдут. А если учесть, что сами строиться не сможете, а нанять артель не на что, монастырские для вас хоть какой-то выход.
Впрочем, это я уже так, по какому пути пойдет дальше Фома, мне совсем не интересно, главное, чтобы я больше с этим семейством не пересекался. Уж слишком отвратительно выглядел в моих глазах их глава после того как я узнал, что он, не смотря на болезнь невестки, решил сохранить денежки.
Все, пора, кое что из истории бунта мне известно, поэтому решил оказаться в нужном месте в нужное время, только лодку нужно подобрать такую, чтобы с одной стороны забайкальские на нее не позарились и не отобрали, а с другой достаточно вместительную.
В землянки люди вернулись, как только бунтующие казаки снялись с острова. Мне же еще пришлось потрудиться в качестве грузчика, но то было не в тягость, даже скорее наоборот, моя жаба пела и приплясывала от радости. Только чуть лодчонку не утопил.
— Вась, а к нам даже никто не заходил, — радовалась Дашка, проверяя землянку, — квашенку будешь доедать, а то по теплу скоро испортится?
Вот в этом вся моя сестра, наряду с детской непосредственностью, она оказывается очень даже практичная, и эта черта характера присуща не только сестре, здесь и сейчас все так рассуждают. Если вдруг что-то может скиснуть или пропасть, народ обязательно все съест, пусть даже впрок не пойдет.
— Ты ее лучше вымочи в холодной воде, пока я печку растапливаю, — посоветовал я сестренке, — мы ее с мяском потушим, пока мать с дядькой Асатой с плотниками сговариваются.
С чего это я вдруг? А захотелось! Тут забайкальские в порыве вседозволенности купца пограбили, мешки с товарами к пристани стащили, да не учли, что все с собой не увезешь, так и бросили на берегу то что не влезло в лодки. А тут я вовремя нарисовался, как и планировал, оказался в нужном месте и в нужное время. Жаль, лодка маловата, а то бы все сгреб. Как потом оказалось, утащил и так немало: рис, чай, специи, даже отрез тончайшей ткани из хлопка. Непонятно почему казаки отрез бросили, уж тогда бы и шелк заодно. Чая оказалось больше всего, два тюка, чуть пупок не развязался, когда я их на лодку корячил, хватал все в спешке, сильно не разбирался, так как конкуренты поджимали, теперь думаю — куда мне столько? Появится возможность, продам, хотя это будет не просто, здесь такой чай не употребляют, надо везти на запад, т. е. продавать придется караванщикам, а те цены настоящей не дадут, хорошо, если за треть возьмут. Есть и еще одна идея, в наше время мы в чай добавляли саган-дайлю, хорошо она вкус чая улучшала, можно и здесь попробовать вдруг тоже вкус улучшится. Зато перцу я обрадовался, давненько хотелось им еду приправить, даже, верите, в снах мне этот перец снился. Вот теперь и потушим капустку с перчиком. М-м-м. А потом еще плов сварганим, правда морковки по весне нет, но да ничего, наскребем чего-нить, а то на днях собрались за черемшой, не делать же плов с такой приправой. Бя-я.
Так как благодаря забайкальским 'спонсорам' у нас неожиданно появились денежные средства в достаточном количестве, решили не жадничать и нанять артель. Строиться надо было споро и так на строительство дома и прочих построек у них ушел почти полный месяц, сами бы вообще года два ковырялись. Как и предполагал с артельщиками общий язык нашли не сразу, Асата охрип, доказывая МОЮ правоту, но, слава Богу, все обошлось, в конечном итоге старшой признал право хозяина на странности:
— Ежели, конечно, экономно лес расходовать, то можно и так делать, — сказал он, окидывая результаты работы своей артели на втором этаже. — Кто же знал, что у вас печка с таким высоким дымоходом будет?
Печка да, огромная, куба три кирпичей на нее ушло, хорошо будет тепло держать. Но ничего не дается бесплатно, хоть КПД печи и будет запредельным, чистить дымоход зимой придется часто. Тут все очень просто, если температура газов в дымоходе будет относительно низкой, на стенках начнет усилено откладываться сажа. А повысишь температуру, сильно падает КПД печи, это от того, что масса тепла просто выбрасывается наружу. Конечно, меры кое-какие против этого принял, в виде прожига и дополнительной подводки 'забортного' воздуха, но все равно будут проблемы.
Зато банька…, это я вам скажу песня. Наконец-то можно по-человечески попариться и выдавить из себя лишнюю воду, еще плотники махали топорами, а мы с Асатой опробовали парилку. Зная, что телом я все еще малец, долго париться не стал, но какой КАЙФ было опрокинуть на себя шайку холодной водички.
Стоило подымить банной трубой, как сразу заявился мытарь и содрал с нас две копейки за сие строение, и предупредил, что на следующий год сдерет с нас уже четыре, оказывается, в Иркутске установлен налог на бани. Вот придурки, со здоровья налог берут, совсем стыд потеряли. Впрочем, на фоне других всевозможных налогов и сборов, это не сумма. М-да в Лисьем такого не было.
А еще я подбил Асату на авантюру — сделать медный самовар. Сначала хотел латунный, но оказывается, здесь такого материала еще не знали, как не знали цинка и мои потуги объяснить отчиму, что такое цинк привели к полному непониманию. С большим трудом удалось выяснить, что цинк здесь называли галмеем, а где вообще он есть и как добывается, понятия не имели. Такой вот компот. Ну а раз нет латуни, пусть будет медь и бронза, какая мне в общем-то разница? Главное олова было завались, есть из чего бронзу делать и чем паять.
— Ладно, Васька, — согласился, наконец, отчим, — то о чем ты говоришь должно получиться, а если хорошо сделаем можно будет и на торг снести, уж с десяток этих самоваров за зиму так и так сделать можно. Но сам-то я с медью дел не имел, придется Люша в работу брать.
Люша, это инородец, думаю из китайцев, каким уж образом он оказался в Иркутске, одному Богу известно, и, не смотря на притеснения, а здесь одиноким инородцам жилось несладко, назад, на родину, не стремился. Почему о нем упомянул Асата, так это потому, что этот Люша умел работать с медью, не в том смысле, что мог ее варить и делать бронзу, таких умельцев и без него хватало, а мог из куска меди начеканить красивую лампадку или еще чего для верующей братии. Причем делал он эти свои шедевры без железного инструмента, используя только какие-то колотые куски камней, труд адский, но мастер был настолько неприхотлив и терпелив, что все только диву давались. Но то совсем не мешало некоторым не совсем человечным человекам лишний раз походя пнуть инородца, доказывая свое превосходство. Так и прижился этот умелец в слободке, подвизаясь на разные мелкие работы, и изредка выполняя заказы монастырских. М-да, мелко отчим мыслит, хотя, это я по истории знаю, что объемы выделки самоваров превысят самые смелые предположения. Спрос на эти изделия возрастет скачкообразно, с середины 18-го века, сначала самовар станет статусной вещью, и будет закупаться состоятельными людьми, а потом войдет в каждый дом. Впрочем, ни я, ни тем более Асата, до этого светлого будущего не доживут. Но нам и на первое время 'выше крыши'.
— Дядька Асата, — вздохнул я, — тут ведь не один Люша потом потребуется, надо будет мастерскую ставить, да не одну: с печами для отжига и литья, станки выделать, для прокатки и фальцовки медных листов, выколотки в достаточном количестве сладить. И это только начало, понимаю, что на все это средств у нас нет, и еще долго не будет, поэтому надо искать купцов, кто в дело будет готов вложиться, и монастырских соблазнять, потому как на сегодня медь только у них можно взять. А купцы пока товар не увидят, рисковать не станут, вот для этого-то нам и нужно будет этот самовар показать.