— Вот бы и нам на лОдьи такие же справить.
— Можно и справить, но то нужно с его отчимом сговариваться, — кивнул помор в мою сторону, — но денег за эти паровики придется отдать немало.
До Тотьмы мы добрались за две недели, можно было бы и быстрее, да два раза вставали на ремонт, один раз снова отливали баббитовые вкладыши, а другой пришлось менять уплотнительные кольца на поршне, а то мощность сильно упала. Заодно посмотрел состояние цилиндра, скоро придется выравнивать хонами уже видную на глаз выработку, но в целом двигатель получился удачный, глядишь, и действительно начнем на продажу делать.
Вот кто говорил, что в эти времена все делалось без спешки? Как бы ни так, в Тотьме все закрутилось с бешеной скоростью, на все разгрузочно-погрузочные работы Лермонт отвел нам только день, вскоре мы уже бодро меряли версты по разбитой дороге в направлении Новгорода, гнали как на пожар. Точно под Нарву попаду.
Корабль оставил на Ломакина, за время нашей недолгой стоянки он уже успел скорешиться кое с кем из местных и пытался договориться на доставку груза аж до Печоры. Помните? У Печоры, у реки, где живут оленеводы и рыбачат рыбаки. И пусть его, лишь бы в переплет в Архангельске не попал.
Будни бога войны
Как только стало известно о начале войны со шведами, Крагге, не мешкая, позвал Андрея Раевского:
— Ныне вся артиллерия под Нарву отправляется, — заявил он своему подчиненному, — а полковых пушек мало, поэтому со своими отправляешься в Новгород, туда со всех мест пушки свезут. Если пушек будет довольно, то сам команды наберешь да за обучение возьмешься, да чтобы к середине сентября под Нарву успеть. Понял ли?
— Понял, господин полковник, — кивнул Андрей, — а коли кто поперек встанет?
— А станет кто препятствовать, видака возьми, да так разговор поверни, чтобы он точно слышал, — ухмыльнулся Крагге, — против приказа царя идти — измена.
До Новгорода добрались быстро, но это стало единственным достижением Раевского, никаких пушек в городе не оказалось.
— Да где ж я тебе их возьму? — Пожал плечами, дьяк в приказе. — Пушки сюда свезти должны были, да вот нету их. А коли очень нужны, то тебе самому за ними идти в Архангельск придется. Да только зря проездишь, там только с кораблей старье переклепанное снимать, да и от приказа туда уже Лермонт поехал, все что найдет сюда свезет.
— А давно съехал? — Насторожился Андрей.
— Давненько, седмицы три уже прошло.
Делать было нечего и Раевскому оставалось только уповать на счастливое провидение. На третий день в его каморку ворвался Ванька Дробышев из еще одной пушкарской команды, с которым он от скуки иногда коротал вечера:
— Лермонт Пушки в приказ привез!
Через пару мгновений Раевский уже быстрым шагом шел к приказу, он бы и побежал, но не пристало преображенцу бегать по улице точно стрельцу какому. И действительно у приказа несколько групп служивых уже споро освобождали телеги от ожидаемого груза, только особой радости у них Андрей не обнаружил.
— Чугунные пушки то, — сплюнул Ванька, — из них долго не постреляешь.
— А что не так? — Не понял унылого настроения друга Андрей.
— Все не так, — зло ухмыльнулся Дробышев, — из чугунной пушки полным зарядом не выстрелишь, да и хорониться постоянно придется, а ну как разорвет. Мне сказывали, в походе на Азов три чугунки рвануло, их сначала изнутри ржа поела, а потом и казенник разорвало.
— Так может эти лучше будут?
— Да где уж лучше-то, чугун не бронза, и ржа изнутри ест, и охлаждать его нельзя сам по себе лопнуть может.
— А там чего? — Кивнул Андрей в сторону лошадей впряженных в странные кургузые тележки на больших колесах.
— Там тоже чугунные, только четырех фунтовые.
Настроение сразу упало, время ожидание закончилось, они уже сильно опаздывали к назначенному полковнику срокам.
— Чего нос повесили? — Гаркнул довольный сержант, командовавший разгрузкой. — Али пушки не по нраву пришлись?
— Да какие же это пушки? — Махнул рукой Ванька. — Чугун, баловство.
— Баловство говоришь, — прищурился сержант, — а вот это мы скоро проверим. Васька, куда ты там провалился?
Из-за телег выпрыгнул молодой приказчик и направился в их сторону.
— Ух, ты. Васька? — Тут же подскочил Раевский. — Никак Дежнева сын снова решил нас навестить?
— Здрав будь Андрей Титович, — кивнул Васька, — вот пушки по царскому заказу привез, думал в Москву потянем, а тут у вас со шведом веселье затевается.
— А чего ж тогда чугун привез, бронза всяко лучше? — Встрял Иван.
— Бронза лучше, но и эти не плохи, только каждый раз после того как отстреляются вычищать со щелоком хорошо надо.
На это Дробышев снова сплюнул и отвернулся, выражая свое несогласие.
— Ладно, давай в овраг, — решил, наконец, Лермонт дабы избавиться от сомнений, — там испытаем, чем твои пушки хороши.
Овраг оказался недалеко, всего полверсты отъехали от приказа. Пушку отцепили от двойки лошадей и скатили вниз по полого срытому спуску.
— Вроде короче у сибирских пушка получилась. — Выразил сомнение Раевский, осматривая необычной бутылочной формы орудие, — и лафет чудной, на два колеса. Что прямо так с колес и будем стрелять?
— Ага, — подтвердил сибиряк, подхватывая станину вдвоем с помощником, чтобы развернуть орудие, — а короче за тем, чтобы вес поменьше был, да заряжать сподручней.
Андрей хмыкнул, такая конструкция станины ему сразу понравилась. Большим колесам были не шибко опасны всякие неровности поля, а четверо пушкарей в случае чего и руками смогут легко перекатить пушку на другую позицию.
— Ты чего делаешь-то? — Выпучил глаза Дробышев, когда Васька всыпал полный мерник пороха. — Разорвет!
— С чего разорвет? — Возразил тот, запихивая следом пыж. — Тут чугун не простой, он как бронза прочный, иркутский воевода на двойном заряде палил и ничего.
Когда в пушку следом за пыжом засыпали два мерника каменного дроба, то Иван перекрестился и попятился от пушки подальше и вместе с ним отошли другие, от греха. Выстрел сильно хлестанул по ушам, это на открытом пространстве звук может уйти в пространство, а в овраге отразился от стен и вернулся назад. Пушка невысоко подпрыгнула вместе с лафетом и чуть откатилась назад, пробуравив землю под упором как сохой.
— А что, не плоха пушка, — сразу сделал вывод сержант, — ядрами из нее, конечно, никто стрелять не будет, мелкие шибко, а картечью неприятеля сечь в самый раз. На сколь картечь бьет?
— Если десятый размер брать, то шагов на четыреста, а если из фунта два десятка пуль лить, то шагов на двести, но там и в три десятка убойно будет.
— Ага, — тут же прикинул Андрей, — а ежели вместо четырех фунтов шесть стрельнуть.
На это Васька покачал головой:
— Стрельнуть-то можно, но картечь силу быстрей потеряет, а если пороху больше положить, то это же не бронза, ту разорвать с такого веса может, а здесь хоть и крепкий, но все же чугун. Да и отдачей может перевернуть.
— Это да, — согласился пушкарь, — а так пушки и в самом деле хорошие. А шестифунтовые так же выделаны?
— Да из одного чугуна деланы, он даже охлаждать водой позволяет, только сильно перегревать нельзя. А касаемо картечи зараз больше вложить, то ни к чему это, сильно много не положишь, лучше второй раз стрельнуть.
— Так пока зарядишь? — Ухмыльнулся Андрей.
— Можно и много быстрей заряжать, — возразил парень, — только надо холщовых мешочков нашить, да заранее в них все заряды вложить, а потом одним движением в жерло.
— Хм…, - Раевский представил себе такую 'конструкцию', и кивнул, — можно попробовать, только потом чистить пушку долго придется, от остатков холста. Ладно, завтра попробуем и так сделать.
Две лошадиные силы легко, без видимых, усилий выдернули пушки из оврага, тут бы и одна справилась, но так заведено, двойка лошадей на одну полковую пушку.
На завтра предложение испытали и пришли к выводу, что при должном обучении орудийной прислуги скорострельность можно увеличить как бы не в трое, а предположение о том, что можно стрелять из пушки и на тридцать ударов сердца пожали плечами и сказали, что такое совсем не в мочь. Правда, мешочка пришлось делать два: в один засыпали порох, а потом его вкладывали в другой, где на него сверху укладывали пыж, и уж потом насыпалась картечь. Мешочек с зарядом вставлялся в жерло пушки, пропихивался банником до конца и там же уплотнялся. В запальное отверстие пропихивали штопор, который прорывал ткань мешочков с порохом, что позволяло обеспечить контакт зарядного пороха с запальным.
— Надо бы сверху заряды еще воском пропитать, — хмыкнул Андрей, — тогда и непогода не страшна.
Кстати, внутри пушки никаких останков от ткани после выстрела не оказалось, все вылетало наружу, и хотя каких-то тлеющие остатков было достаточно, их быстро гасили мокрым банником.