Запястье мальчика дрожало, крепко стиснутое ладонью Джилли; сопротивления он не оказывал, хотя тонкие косточки под пальцами Джилли были напряжены. Взгляд парнишки снова упал на пустую раму, и у него перехватило дыхание.
— Это что, для Януса?
— Вряд ли. Какую бы историю они ни выдумали, он все равно незаконнорожденный. Скорее всего, Ласт намерен использовать Януса в качестве разменной монеты в следующем браке: он явное, пусть и постыдное, опровержение слухов о его дурной крови.
Продолжая говорить, Джилли не переставал размышлять. Зачем вообще узаконивать бастарда? Не в характере Ласта, поборника традиций, бросать вызов этим традициям, не только признавая внебрачного сына, но и узаконивая его. Если только ему кто-то не приказал… Джилли собирал для Ворнатти сплетни, и неизменно в центре их был король — тот самый грустный ученый, взваливший на себя бремя трона — бремя, которое он мог бы переложить лишь на наследника. Ласт, будучи всего на год моложе, не подходил, а Критос, пусть молодой, был мот, игрок и тупица. Возможно, Арис, пойманный в ловушку королевской власти, мечтал как раз о Янусе.
Однако убедить троих его советников будет нелегко. Подобно Ласту, герцог Лав был традиционалистом. Он не признает Януса из-за изъяна в происхождении. Правда, вероятно, его можно будет купить: у него дочь на выданье. Де Герр — приверженец наследования по крови и военный. Он может принять наследника по крови, невзирая на отсутствие брачного свидетельства. В конце концов, Селия — дочь адмирала. А Вестфолл, не смотря на все его внешние атрибуты поборника равноправия, с пылкостью юноши преклонялся перед королевской кровью, даже разбавленной. Король-бастард?
Рядом, пробудив Джилли от размышлений на политическую тему, раздался тихий голос мальчишки:
— Он мог бы получить корону?
— Нельзя признать его права на графский титул, не поставив тем самым в ряд наследников трона, — пояснил Джилли. — Вряд ли такое возможно. Но все же, думаю, если бы Ласт внезапно умер…
— Он умрет. — Мальчик с легкой полуулыбкой коснулся рукояти меча; и снова взгляд его вернулся к пустующей раме. — Трон. И этот дом? — Мысль о таком доме добавила в голос парнишки больше недоверия, чем возможность взойти на трон. Джилли понимал его. Трон был так далек от мальчика, что скорее казался ему сном, зато вероятность того, что Янус станет жить в подобном доме…
— У короля лишь один ребенок, да и тот от рождения умственно отсталый. Он коротает время в обитых войлоком детских, играя в кубики. Семья Ласта малочисленна. Король, граф и их племянник Критос.
— Критос, — еле слышно прошептал мальчик.
В коридоре послышались шаги. Джилли схватил парнишку, собираясь оттащить его назад, вверх по лестнице, однако тот увернулся и нырнул в другую дверь.
— А что в той комнате?
— Это кабинет Ласта, — объяснил Джилли. Он закрыл дверь изнутри и повернул ключ в замке.
Мальчик бегло осмотрел комнату, прикарманив кое-какие безделушки: эмалевую табакерку, нож для писем с золотой рукояткой, перо и пузырек с чернилами, серебряное пресс-папье и хрустальную статуэтку Баксита, божества с кошачьей головой, покровителя праздности и благоразумия. Еще он раздобыл где-то фарфоровое, с золотой каймой блюдо, полное карамели; быстро обнюхав, закинул две конфеты в рот и принялся жевать их, закрыв глаза от удовольствия. Потом высыпал остальные конфеты за пазуху. Впоследствии выяснилось, что и хрупкое блюдо он умудрился спрятать в рукав. Джилли с трудом сдержал смех.
— Нужно идти. Лошади замерзнут…
Мальчик изучал книги на полках, прикасаясь к разноцветным кожаным корешкам и водя пальцем по тисненым золотом названиям. Усевшись за письменный стол, он поддел ножом для бумаги замок в запертом ящике. Внутри оказались бумажные свитки.
— Дай-ка я взгляну. — Джилли принялся читать документы. — Кредиторы, долги и счета от Критоса. Вот ведь транжира. Несомненно, Ласту все это не понравится. — Губы Джилли изогнулись в улыбке. — Быть может, Критос доведет Ласта до апоплексического удара и избавит тебя от хлопот.
Глаза мальчика сделались пронзительно-черными от гнева, и улыбка сползла с губ Джилли, как будто и не появлялась.
— Я мечтаю убить его, — проговорил юноша, — так, чтобы его кровь окрасила мой клинок. Мечтаю услышать его крик, когда я проткну его сердце… — Он крепко, словно собирался вытащить меч, сжал рукоять ладонью, так что побелели костяшки пальцев.
— Из-за Януса, — произнес Джилли, отступая за пределы досягаемости меча. Мальчишка снова злился. В чудном развлечении, которым обернулось вторжение в дом, Джилли успел позабыть о его жажде мести.
— Янус, — эхом отозвался мальчик. Нежность тронула холодную ярость в его глазах, хватка ослабла. Лицо мальчика сделалось спокойным и грустным. Джилли гадал, о чем размышляет его юный спутник: о кровавых планах мести графу или о столь неуместных словах дворецкого, подтверждавших, что добыча выскользнула из рук. Мальчик, ставший послушным в этом спокойствии, позволил Джилли вывести себя из комнаты.
Быстро осмотрев состояние плюща, Джилли потащил мальчишку на первый этаж — спускаться со второго нечего было и думать. Джилли спрыгнул в глубокий снег и протянул руки.
— Давай!
— Мне не нужна твоя помощь, — ответил мальчик, бросаясь в снег и холод.
— По крайней мере оденься, — сказал Джилли, поднял меховое пальто со снега и швырнул его мальчику.
Тот огрызнулся. Джилли пошел первым, предоставив юнцу, облаченному в тяжелые меха, самому бороться с сугробами, и добрался до кареты с большим опережением. Вскарабкавшись по лесенке, он устроился на сиденье, с удовольствием отхлебнул из фляги горячего, с добавлением виски, чаю. Наконец, шатаясь и стуча зубами от холода, с головы до ног занесенный снегом, до кареты доковылял и мальчишка. Ресницы у него смерзлись, а на лице виднелись подозрительные влажные следы. Джилли подумал, уж не разревелся ли парень, пробираясь по заснеженной дороге.
Мальчик схватился за косяк и, тяжело дыша и дрожа всем телом, попытался подтянуться. Джилли снова подал ему руку, предлагая помощь. Мальчик отшатнулся, закрыл лицо руками и тяжело вздохнул; потом все-таки сжал руку Джилли, и тот втащил его в карету, тут же стуком по крыше приказав кучеру трогаться.
— Ты что, плыл через сугробы, что ли? — удивлялся Джилли, с трудом стягивая промокшее пальто — оно будто прилипло к рукам и спине мальчика. — Я слышал, в Итарусе есть особый вид спорта для скучающих господ: толкать перед собой сани. Да и то, думаю, никому из них не удавалось собрать на себе столько снега.
Джилли вытащил из корзины шерстяное одеяло и укутал мальчика, потом подал ему флягу:
— Выпей. Это поможет тебе согреться.
Зубы мальчишки лязгали о горлышко фляги, но после пары глотков щеки его чуть зарумянились. Он поднял на Джилли взгляд, полный мольбы и недоверия одновременно.
— Могу я как-нибудь добраться до Итаруса?
— Если продашь все, что стащил из дома Ласта, и свой меч, то, может, и наскребешь достаточно денег. Только что тогда? Окажешься совершенно один в погоне за Ластом, за Янусом в стране, языка которой не знаешь. В стране отравителей и дуэлянтов, которые сделают из тебя котлету прежде, чем ты доберешься до цели.
Мальчик отвернулся, набрал в легкие побольше воздуха и задержал дыхание. Руки на коленях судорожно сцепились.
— А если я останусь…
— А если останешься, то пересидишь зиму в тепле, уюте и сытости, у человека, который расскажет тебе все о жизни при дворе и об аристократах — и, быть может, даже станет помогать тебе. — Джилли взял у мальчика флягу и хлебнул — не столько чтобы согреться, сколько из желания просто глотнуть виски. Он чувствовал себя сводником.
Мальчик плотнее завернулся в одеяло и уткнулся в него лицом, словно птица, прячущая под крыло голову.
На сей раз Джилли не чувствовал необходимости прерывать тишину поездки и все темнеющего неба.