Но погода стояла замечательная, под стать ее радости, заставившей чаще биться ее сердце. Светило солнце, на небе ни облачка, и, что не менее важно, впервые за много дней на подходе к замку она не услышала жужжания фей, ожидающих ее, чтобы разрешить их бесконечные проблемы. Слышно было только мягкое дыхание ветерка в листве да голоса Нотграсс, Флиттл и Фислвит – пикси как всегда о чем-то препирались между собой. Аврора замедлила шаги и улыбнулась. Эти голоса будили в ее памяти множество хороших воспоминаний (правда, кроме них были и такие, которые хотелось бы забыть навсегда). На протяжении многих лет, пока они жили в спрятанном посреди вересковых топей домике, пикси оставались для нее единственным примером для подражания. Их голоса были знакомы ей так же хорошо, как ее собственный голос или голос Малефисенты. Они растили и воспитывали ее так, как это делает сейчас Малефисента: бранили, но гораздо чаще хвалили ее.
Подумав о темной фее, Аврора глубоко вдохнула и остановилась. Полюбовавшись украсившим ее левую руку кольцом и вновь почувствовав себя такой счастливой, что и не описать словами, она подняла глаза к небу, ожидая появления своей крестной, – и ее радость сменилась тревогой.
Она любила Малефисенту. Любила ее замечания: они были жесткими – но только лишь потому, что она заботилась об Авроре. Любила ворчание Малефисенты, скрывавшее доброту ее сердца. Одним словом, она любила свою крестную за то, за что ее ненавидели все остальные. А еще она любила Малефисенту потому, что считала ее своей матерью: не родной, конечно, – но какое это имело значение! И вот сейчас, несмотря на связывающие их крепкие узы, Аврора, ожидая появления Малефисенты, дрожала от страха. А в том, что крестная вот-вот появится, Аврора не сомневалась – она же своими глазами видела, что после того, как Филипп сделал ей предложение, с ивы улетел Диаваль. Понятно, куда он полетел и с какими новостями, так что появление Малефисенты – это лишь вопрос времени.
И словно в ответ на эти мысли Авроры небо потемнело, и летящая по небу фигура Малефисенты закрыла собой солнечный диск. За ней поспешал Диаваль, пытающийся не отстать от своей рассерженной и набравшей большую скорость госпожи. Темная фея опустилась на землю. Затрепетали ее складываемые за спиной крылья –- и тут же налетел сильный порыв ветра, заставивший пикси ухватиться за дерево, чтобы удержаться на месте.
Малефисента встала прямо перед Авророй, а Диаваль отлетел в сторонку и уселся на ветке, нервно переступая по ней. Воздух вокруг Авроры сгустился, по небу покатились темные облака. Настроение Малефисенты всегда было связано с погодой на вересковых топях. Легко было догадаться, что сейчас темная фея, мягко говоря, не в духе.
– Здравствуй, Аврора, – сказала Малефисента, подходя еще на шаг ближе. Ее пухлые красные губы блестели, прищуренные изумрудно-зеленые глаза не мигая смотрели на крестницу. От воды в маленьком пруду за спиной феи пошел пар, а затем она и вовсе закипела. – Есть какие-нибудь... новости?
Аврора набрала в грудь воздуха. Раньше уже не раз случалось, что они с крестной ссорились и не разговаривали друг с другом, но потом всегда мирились. Аврора надеялась, что так получится и на этот раз.
– Крестная, – сказала она, – Филипп попросил меня выйти за него замуж.
– Бедняга, – без всякого сочувствия откликнулась Малефисента, давая понять, что ей, по сути, нет никакого дела до принца. – И как он пережил твой отказ?
– Я ответила ему «да»! – выпалила Аврора.
– Ну, а мой ответ «нет», – возразила Малефисента.
Аврора подняла голову. Точнее, задрала, потому что и сейчас, когда уже выросла и даже стала королевой, рядом со своей крестной она казалась маленькой. И все-таки умение высоко держать голову было не менее важно, чем умение обеспечить безопасность вересковым топям, которыми она правила. Умение высоко держать голову означает умение не отступать от своих принципов – именно этому ее всегда учила крестная. Вот почему Аврора напустила на себя храбрый вид, гордо расправила плечи и твердо заявила:
– Мне неинтересно твое мнение.
– А мне – твое, – ответила Малефисента, которую показная храбрость крестницы ничуть не впечатлила.
Аврора с трудом сдержала рвущийся из груди стон. Она знала, конечно, что с Малефисентой бывает трудно, что фея очень упрямая и своевольная, но послушайте, это же глупо – вот так перечить! Она похожа сейчас на Нотграсс, закатившую в свое время скандал лишь из-за того, что Флиттл однажды окрасила все в их домике в синий цвет, включая любимое платье Нотграсс.