Только не сегодня. Если я выберу романтическую комедию, лица главных героев непременно превратятся в лица Каллума и Рейчел. Загадочное убийство? Угадайте, кого я буду представлять на месте трупа… Тиканье часов кажется неестественно громким. Ребенок пропал почти тридцать часов назад, и у меня возникает ощущение, что острова чего-то ждут.
От громкого звука Куини вскакивает. Это не вежливый стук ближайшего соседа. Кто-то настойчиво требует, чтобы его впустили. Сердце готово выскочить из груди. Не помогает и яростный лай Куини.
Вот он, Каллум Мюррей, прямо у меня на пороге, претендует на мое внимание лично, а не только в виде навязчивых мыслей внутри моей головы. И у него хватает такта выглядеть смущенным.
— Извини, я знаю, что уже поздно, но мне кажется, кто-то должен обыскать затонувшие корабли. Нужно начать с «Эндевора», это наиболее вероятное место, затем «Саннингем».
Я вспоминаю сегодняшний день, сцену в кафе, и мне хочется его ударить. Но потом пришлось бы объясняться, а это сложно и долго.
— О чем ты?
— Я думал, куда его могли бы увезти. — Каллум делает шаг назад, словно не хочет давить. — Люди проверили свои сараи, амбары и хлева. В очевидных местах его нет. Он там, где никому не придет в голову его искать.
— Он на дне болота. Всплывет через несколько дней, когда тело раздуется от газов. — Я понимаю, что это звучит бессердечно, но в последний раз я видела этого человека, когда он улыбался женщине, убившей моих детей.
— «Эндевор», — повторяет Каллум. — Ты меня слушаешь, Кэтрин?
«Эндевор» — судно снабжения антарктических экспедиций, которое теперь лежит на дне недалеко от Фицроя. Вернемся мы только к утру.
— Он не может быть на затонувшем корабле.
— Спроси себя, где бы ты спрятала трехлетнего ребенка. Там, где его никто не нашел бы, откуда невозможно сбежать и где никто не станет его искать.
Наш разговор происходит словно с задержкой во времени. Каллум говорит, но мне требуется секунда-другая, чтобы осмыслить услышанное.
— «Эндевор» всего в часе от того места, где пропал мальчик. Большая его часть выступает над водой, но судно достаточно далеко от берега, чтобы до него можно было добраться на лодке или вплавь.
— Ты говоришь, что кто-то схватил ребенка, притащил на берег, посадил в лодку, гребную или моторную, привез на «Эндевор» и запер в рулевой рубке?
— Или на «Саннингем», хотя «Эндевор» более вероятен, потому что в этом случае не нужно проходить вблизи Стэнли. Хочешь сказать, это невозможно?
Хочу. Хотя…
— Ты говорил об этом со Стопфордом?
— Он все еще занят в порту, с круизным судном.
Я в курсе действий полиции. Мою лодку уже обыскивали. Констебль, заходивший к нам в офис, чтобы взять ключи, сообщил, что ни одному судну, независимо от того, принадлежит ли оно местным жителям или туристам, не разрешено покидать порт, пока не найдут Арчи. Я крайне заинтересована, чтобы ребенка нашли как можно быстрее.
Примирившись с неизбежным, нахожу куртку и ключи.
— Можешь сесть за руль, — говорю Каллуму, когда мы с Куини идем к его машине. — Я пьяна.
Он запрыгивает в машину и заводит двигатель.
— Да, представляю, каково теперь Арчи Уэсту… Не говоря уже о его родителях.
Ответить на это нечего, и мы молча едем в порт.
В городе оживленнее, чем обычно бывает в этот час, — улицы заполнены людьми с бутылками пива в руке. У нас на островах немного злоупотребляют алкоголем. Шум, скандалы, случаи мелкого вандализма. Честно говоря, молодым людям здесь больше нечем заняться по вечерам, кроме как сидеть в барах, однако обычно все бывает если и не добродушно, то достаточно безобидно. Но не сегодня. Мне не нравится агрессия, которую я могу разглядеть в этих группах. Мне не нравится, как люди умолкают и смотрят на нас, когда мы проезжаем мимо.
Мы информируем дежурного констебля, который соглашается доложить суперинтенданту Стопфорду о наших планах. Лодку быстро осматривают во второй раз, и мы направляемся к проливу.
По ночам любой порт немного похож на сказку. Даже меня не оставляет равнодушной красота цветных огней, танцующих на поверхности воды, и игривый плеск волн, бьющихся о корпуса кораблей. Но сегодня над лесом мачт чувствуется напряжение, похожее на чаек, парящих в воздушных потоках. Подозрение, родившееся после того, как ребенка не нашли, распространяется со скоростью инфекции.
Мы поворачиваем на юг, огибая мыс Пемброк[13], и на нас обрушивается антарктический ветер. Куини бросает на меня укоризненный взгляд и, как обычно, то ли бежит, то ли падает в носовую рубку. Я вдруг понимаю, что впервые за несколько лет мы с Каллумом остались одни, по-настоящему одни. Я жду, когда он что-нибудь скажет, как-то прокомментирует поиски или планы полиции и военных. Но Каллум молчит, и когда я поворачиваюсь, то вижу, что он сидит на боковой скамье, уперевшись локтями в колени и опустив голову.