— Говорила, — улыбнулась девушка.
Василиск вдруг пропал. Несколько удивившийся этому мальчик, тем не менее, быстро остановиться не смог, инерция все-таки. Если изображать грузовой вертолет на холостом ходу, то быстро остановиться не получится. Даже у вышеуказанного вертолета. Какая-то сила подняла его в воздух, потрясла… И он тоже исчез. Потом исчез дневник. В Тайной комнате остались лишь Джинни, подсматривавшая за происходящим одним глазком, и обманутый в лучших чувствах феникс.
— Вот… Только с шипучкой проблема… — виновато посмотрела Тринадцатая на наставницу.
— Какая проблема?
— Кажется, это тот Волдя, которого Двадцать Шестой порвал… Не человек, а девочковый набор… Можно я его временно соберу?
— Можно, можно, — раздался женский голос, — а потом мне отдай, умника эдакого.
— Ой, тетя Смерть! — обрадовалась девочка и полезла обниматься.
Сознание вернулось как-то вдруг. Поттер обнаружил себя за огромным круглым столом, слева от него находился Василиск, а справа — какой-то полупрозрачный мужчина и небольшая кучка разных предметов. Гарри испугался и попытался убежать, но понял, что не может и пошевелиться. Судя по тихому шипению, у Василиска проблема была аналогичной, а мужчина, похожий на призрака, грустил. Его лицо выражало вселенскую скорбь и детскую обиду. Казалось, еще минута, и он горько заплачет.
Внезапно в зале появилось трое: высокая статная женщина, юная девушка и совсем маленькая девочка, на вид лет пяти-шести.
— Здрасте, — сказала девочка, — меня зовут «горе мое», иногда еще «чудо», но чудо лучше, да! Рядом со мной — моя Наставница Мия, а еще с нами тетя Смерть пришла, она потом с этим дядей, — девочка показала пальцем, — поговорит.
В какой-то момент Гарри позавидовал этой девочке. У нее была наставница, которая точно ее любила, потому что смотрела на девочку с нежностью. Как бы мальчик хотел, чтобы… Он вздохнул, привычно пряча глаза.
— Так вот, мы здесь собрались, чтобы словами решить ваш… этот… как его? — девочка беспомощно посмотрела на наставницу.
— Конфликт, — улыбнулась девушка.
— Да! Кон-флик-т, — старательно выговорила девочка, — поэтому мы начнем с тебя, злюка. Ты зачем змейку обидел? Кто тебе разрешил в такую прелесть тыкалкой тыкать?
— Ты не понимаешь! — закричал Поттер. — Он всех окаменял и меня хотел съесть, потому что его Волдеморт натравил! А я должен спасти Джинни! И… — на минуту перед его глазами встала безжизненная Гермиона, — и всех, — закончил он шепотом.
— Змейка, ты зачем всех окаменял? — строго спросила кроха.
— Ну, мне сказали, что это игра, я же не насовсем окаменял, оно скоро само спадет, мы же игра-а-а-али! — прошипел тысячелетний Василиск, роняя слезы на стол.
Вид плачущего Василиска, кажется, что-то сломал в мальчике, потому что Гарри Поттер застыл с раскрытым ртом. Было заметно, что он борется с желанием утешить Василиска, одновременно собирая осколки шаблона.
— А почему ты не сказал, что играешь? — наконец, спросил мальчик.
— Я думал, ты поиграть пришел… — прошипел Василиск.
— Значит, во всем виноват вот этот порватый? — спросила девочка. И обратилась уже к душе. — И зачем?
— Я великий Лорд Волдеморт! — сказал призрак. — Я еще оживу и всех убью!
— Странно, — сказала Смерть. — Вроде бы все кусочки собрали…
— А вот в мальчике еще один есть, — показала пальчиком девочка и что-то выдернула.
Сильная боль в шраме пронзила Гарри, и мальчик застонал от неожиданности, но боль сразу же прошла.
— Вот, так-то лучше, — удовлетворенно сказала девочка. — И что теперь скажешь?
— Смерти боюсь, — сознался призрак, ставший плотнее. — И Дамблдора.
— А зачем ее бояться? Тетя Смерть, а почему он тебя боится? — удивленно спросила девочка.
— А вот я это узнаю и тебе потом расскажу, хорошо? — улыбнулась женщина и, получив кивок девочки, исчезла, забрав с собой и призрака.
— Теперь, когда его нет, вы будете дружить? — строго спросил ребенок, вызвав кивание Василиска и Гарри. — Вот! А если еще раз будешь обижать кого-нибудь, в угол поставлю!
А Гарри смотрел во все глаза на девочку и улыбавшуюся ей девушку и завидовал. Не как Рон, не зло, а как-то по-доброму. Как бы ему хотелось, чтобы его любили, чтобы ему хоть кто-нибудь так тепло улыбался. Мальчик не заметил, как из его глаз побежали слезы.
— Мия, — тихо спросила Тринадцатая, — а почему мальчик плачет?