И летели совы, и пытались разобраться, что происходит, большие взрослые волшебники. А дети были просто счастливы оттого, что могут обнять маму. Просто почувствовать тепло ее рук. Просто услышать голос. Просто прижаться. А там — пусть хоть небо рухнет, но здесь и сейчас у них есть мама.
— Тринадцатая, опять?
— Я… я… я готова на любое наказание, — зажмурившись от смелости, сказала маленькая девочка.
— Я не буду тебя наказывать, чудо мое, хоть это и не по правилам. Я понимаю тебя…
Чертыхался Творец, выводя реальность в новую ветку, но не мог не улыбаться, глядя на маленькую девочку, которая сделала огромный, самый большой на свете подарок детям. И благодаря этим двоим, возможно, история пойдет по совсем другому пути. Не будет жертв и не будет слез. Не будет горьких слов прощанья у могильного холма. Не будет боли в глазах ребенка, приходящего в Мунго. Всего этого не будет, потому что одна маленькая девочка решила, что надо хоть кому-нибудь вернуть маму.
Рога
— Олень тебя так и не пригласил? — подошел Фред к чуть не плачущей Гермионе.
— Нет… А с Крамом я не хочу, — ответила девушка.
— Пойдешь со мной?
— Пойду, — с безнадежностью в голосе ответила Гермиона.
У Поттера росли рога. Он обнаружил это совершенно неожиданно, принимая душ вечером. Рожки были небольшими и совершенно терялись в его шевелюре. Сегодня он не пригласил Гермиону на бал, хотя хотел, но так и не решился. Чертыхнувшись, Герой Магической Британии побежал в сторону Больничного крыла. Хорошо, что профессиональная этика не давала мадам Помфри смеяться, однако зелья на рога не действовали, проклятия тоже не диагностировалось. Они просто росли.
— Тринадцатая, прекрати немедленно! — вскричала возмущенная таким поведением девушка. — Накажу!
— Это не я… — заплакала маленькая девочка, — это тетя Магия…
— Прости меня, солнышко, — принялась обнимать и успокаивать ребенка наставница.
А у Поттера росли рога. Он поделился этой бедой с друзьями, и верная Гермиона попросила родителей прислать напильник. Теперь друзья помогали Поттеру пилить рога. Однажды недопиленный кусочек рога Поттера упал в котел на зельеварении, сотворив из его варева идеальное зелье, что шокировало Снейпа. Теперь в рога Поттера вцепилась Гермиона, желающая исследовать этот феномен. А феномен рос. Медленнее, когда Гермиона была рядом, и намного быстрее, когда она была с кем-то другим. А стоило Гарри прикоснуться к Джинни или другой девочке, как рога вырастали молниеносно на несколько сантиметров.
— Тетя Магия, а за что ты его так?
— Потому что он олень. А у оленя должны быть рога.
— Разве он не может быть с другой девочкой?
— Тринадцатая, посмотри сама!
— Ты права… А почему тетя Судьба плачет?
— Ей жалко их всех…
Наступил день бала. Спилив рога заподлицо, Гарри Поттер повел свою партнершу к залу, когда увидел счастливую Гермиону и Фреда. Тоска на миг тронула сердце мальчика, но он сказал себе, что надо радоваться за друга, ведь у него есть Джинни. Мальчик старательно убеждал себя в том, что у него есть Джинни и он ее любит. В этот момент он почувствовал, как рога тронули волосы, и начал молиться, чтобы никто этого не увидел.
Фред вел в танце наслаждавшуюся каждым движением Гермиону. Вальс звенел в зале, наполняя тело легкостью. Это было прекрасно. Только где-то там, на дне души, жила грустинка, она была как маленькая Гермиона, которая сейчас сидела в темноте и горько плакала. Но танцующая Гермиона закрыла грустинку и старалась о ней сейчас не думать. Не думать, что хотела бы сейчас ощущать совсем другие руки и видеть совсем другую улыбку. По грусти в глазах Фреда девушка почувствовала, что он понимает ее.
Вальс у многих пар закончился поцелуем, потянулся губами к Джинни и Поттер, но вдруг что-то оттянуло голову назад, и мальчик чуть не упал. Минуту весь зал молча смотрел на большие ветвистые рога мальчика-который-выжил. Девочки находили рога довольно красивыми, а Поттер пытался сделать что-то, чтобы не свернуть себе шею. Громкий хохот сотряс зал. Не смеялась лишь Гермиона. Одна из всего зала. Только она.
— Ну что, ты видишь? — воскликнула Магия, показывая на слезинку Гермионы, которая не смеялась.
— Ну почему он такой олень!
— Над любовью мы не властны, малышка, — прижала к себе хнычущего ребенка наставница.
Прошел второй тур, потом и третий… В тот момент, когда Гарри получил круциатус, сердце Гермионы замерло, и она прижалась к Фреду, который ее поцеловал… В общем, Волдеморта Гарри забодал. Так он и появился перед колдокамерами — грязный, оборванный, с одним обломанным рогом и головой Волдеморта на уцелевшем роге.