А больше ничего в замке не происходило, только Луна начала чуть-чуть светиться, но Тринадцатая сказала, что это нормально, потому что она готовится стать этой… ну за которых по попе… Богиней, вот. Луна сказала, что она не против, но по попе не надо, потому что чешется потом. Они с Тринадцатой потом долго об этом говорили. Потом год закончился, и все разъехались по домам, только Гарри забрала к себе Гермиона, потому что он некормленый, а Невилл обещал приехать в августе к Луне. И еще Дамблдора забыли оживить, сказали, что так он лучше смотрится и пусть посидит и подумает.
Потом начался второй курс, и в поезд попытались просочиться страшные дементоры, но быстро улетели куда-то в Министерство искать угол. В Министерстве тоже все начали искать угол, чтобы подумать о своем поведении, поэтому дементоры пропали. А потом появился Сириус Блэк, он хотел напугать Луну, но она его простила, поэтому Сириус ушел домой и стоял там в углу, потому что нашалил за свою жизнь он много, а по попе ему давать было некому, поэтому пришлось долго-долго думать о своем поведении. Год закончился без приключений, потому что профессор оборотень очень часто стоял в углу, а потом вылечился и перестал выть на луну. Не на ту луну, которая Луна, а на ту, которая наверху.
На третьем курсе ничего не случилось, потому что директора так и оставили, вместе с его заместительницей. Только Гарри поцеловал Гермиону прямо при всех, да Невилл предложил Луне погулять. Она долго спрашивала Тринадцатую, не хочет ли та с ними, но маленькая девочка только хихикала. Потом попытался воскреснуть местный главный бяка, но Тринадцатая сказала, что нечего, и он не воскрес. Его тетя Смерть забрала, потому что ему давно пора.
Тут наконец все поняли, что девочек трогать нельзя, а то они ка-а-ак простят! Мало никому не будет! Но последние четыре курса прошли спокойно, потому что девочек не трогали уже. Ну, кроме как поцеловать. Гарри Гермиону хотел не только поцеловать, поэтому семь раз стоял в углу, а Невилл только два, потому что нерешительный. Но Луна не расстраивалась, ей было кого прощать.
Тринадцатая убежала кушать, обещала зайти лет через сто, а чтобы Луна ее дождалась, девочка сделала ее младшей богиней и старшей по прощению и углам. Теперь Луна сама умела правильно прощать, чтобы становилось стыдно. Стыднее всего регулярно становилось Министру, и он теперь в углу жил, а Сириус Блэк стал хорошим и лапочкой. Только попросил Луну простить его мамочку на портрете, и Луна простила, потому что ей не жалко. Леди Вальбургу жалели все портреты, но именно поэтому с Луной связываться никто не хотел.
Все было хорошо, особенно когда Невилл предложил выйти за него замуж. Ну и Гарри Гермионе тоже предложил, потому что жить в углу ему не понравилось, а «скалкой по бестолковке» не так страшно, как прощение любимой. Это он так сказал. Невилл был просто хорошим, а его бабушка сказала, что ее прощать не надо, она все поняла, поэтому все было хорошо.
С тех пор в Магической Британии были мир и счастье, а потом вернулась Тринадцатая…
Шалунья
— Я тоже так хочу, — насупилась Шестая, глядя на улыбающуюся Тринадцатую, которая опять нашалила.
— А кто мешает? — поинтересовалась Тринадцатая.
— По попе не хочу, — ответила маленькая девочка.
— Ну… Это как повезет, — потерла попу та, что была постарше. — Не попробуешь — не узнаешь.
***
Прапорщик Люкин травил анекдоты, глядя на то, как два солдата тщетно пытаются заменить собой экскаватор. Грунт был скальным, и лопата его не брала. Здесь, на севере, выкопать хоть что-то адекватное без тротила… В общем, сложно, даже для солдат из стройбата.
Мимо шел лейтенант Бисерев, которого за глаза называли «бес», ибо команды его были бессмысленны и непредсказуемы. Сейчас «бес» маялся с бодуна, поэтому звонко стучавшие по скале лопатой солдаты офицера раздражали. И он приказал взрывать это все к Люкиной маме. Радостные солдаты порысили к складу, провожаемые задумчивым взглядом товарища прапорщика.
Мимо Люкина проплыла баба Зина — женщина достаточно юная, чтобы заинтересовать, но недостаточно тощая, чтобы не перевозбуждать инстинкт самосохранения. Все 170 килограммов живого веса бабы Зины приветливо колыхались на ветру, отбивая все желание. А отбить желание у прапорщика — это талант. Отвлекшийся прапорщик не заметил, как два солдата из стройбата приволокли инженерный боеприпас и, не дожидаясь сапера или хоть кого-то, кто в голову не только ест, что-то с ним сделали. Вокруг все померкло.