Под утро я вправду слышала вой волков и больше не уснула. Потом мне показалось, что они подобрались ко мне и я побежала что есть силы, упала, подвернула ногу, долго ползла куда-то в кусты. От бессилия, страха и жажды я разревелась. Дура несчастная, ну отлупасили б меня Фредериком и закрыли в комнате. Ничего страшного. Вытерпела бы. А теперь я в этом лесу… и меня почему-то никто не ищет. Конечно…У него ж появилась Танечка. Зачем ему меня искать? Он может и не заметил, что меня нет или наоборот вздохнул с облегчением, что избавился. Сволочь. Радуются там оба, что меня больше нет. Празднуют. Я почему-то представила как они оба сидят за столом, пьют вино, едят шашлыки и бутерброды с красной икрой и разревелась еще сильнее.
Только мне удалось задремать, как начался дождь. Вначале я обрадовалась. Ну вот и все. Я напьюсь. Но ничерта подобного. Это только в кино радостно открывают рты и пьют дождевую воду. Мне на язык попадали какие-то капли, но жажды они не утоляли. А в еловом лесу нет даже листочка, чтоб набрать воды и попить. А дойти до того, чтобы вырыть руками яму и пить грязную воду…наверное пока еще не дошла. Но мысли были.
Я так мучилась от жажды, когда промокла до нитки, замерзла как псина, потому что вдруг невыносимо похолодало. Температура упала от сырости и меня пробирало до костей в мокрой одежде и обуви. Повсюду образовалась грязь, непроходимая чавкающая жижа, в которой увязали ноги. Уставшая, я пристроилась под деревом, чтобы уснуть, но меня разбудил волчий вой. Я вскочила, оглядываясь по сторонам. Вой словно приближался. Мне даже показалось, что в темноте сверкнули звериные глаза. И от ужаса у меня встал каждый волосок на теле. Я бросилась бежать куда глаза глядят. Вой все равно слышался позади меня. Ветки хлестали по лицу, кустарники какой-то колючей дряни царапали ноги, руки и все, куда могли дотянуться. Ушибленная нога адски болела. И я бежала, хромая. Потом ползла, потом снова бежала. Пока не оказалась…О БОЖЕ! Я оказалась у ограды особняка Шопена. И глазам своим не поверила. От радости я разрыдалась и мне захотелось расцеловать каждый кирпич ограды. Теперь оставалось залезть обратно…Не знаю, как я это сделала. Мокрая, дрожащая, грязная как черт, уставшая как собака я взобралась по этой проклятой ограде и буквально мешком свалилась в саду в лужу. Но мне уже было все равно. Впереди маячили вольеры и… миски собак с водой. Я рванула туда, упала на колени, жадно схватила миску и принялась пить.
- С возвращением…
Голос Шопена заставил вздрогнуть всем телом, и я медленно подняла на него глаза. Стоит напротив меня, с тростью в руке. Прищурившись, смотрит как я пью из собачьей миски. Ухмыляется уголком рта, и я отвожу взгляд. Я чувствую себя униженной и растоптанной, я чувствую себя псиной, которая вернулась к хозяину. Меня всю трясет и зубы стучат о края миски, когда я пью воду. Грязные пальцы скрючило от холода. Я моргнула два раза и …куда-то откинулась назад. Снова в темноту.
Она осталась здесь жить. В его комнате. Эта его краля. Таня. Телка. Не знаю почему, но каждый раз когда я видела ее мне хотелось разреветься. Каждый раз меня просто выворачивало и не хватало сил даже на нее посмотреть. Шопен заставил меня перед ней извиниться. За ее шмотки, за ее косметику.
Я не была научена дрессировке, но он меня муштровал как последнюю псину. И каждый раз я буквально физически ощущала, что ломаюсь, как будто хрустят мои кости.
- Ну извини…
Пробубнела я и меня схватили за шкирку.
- Нормально извинись.
- Я нормально извинилась!
- Тебя научить? Давай повторяй за мной – Таня, извини меня, пожалуйста за то, что я испортила твои вещи. Давай! Я жду! Или обратно пойдешь. На улицу!
Красота. Теперь я больше не хочу сбежать. Меня не держат, а шантажируют тем, что могут вышвырнуть.
- Ну так отправь обратно на улицу! – зашипела я, - Я извинилась! Ноги лизать не собираюсь!
- Будешь лизать если я скажу!
Схватил за затылок, наклонил вниз, заставляя стать на колени и пригибая меня буквально к ногам своей телки.
- Не буду! – он мог разорвать меня на части, но я не стала бы просить и умолять и уж точно целовать ей ноги!
- Извиняйся нормально! Я сказал!
- Извини, Таня! За испорченные вещи! Так сойдет?