— Ну, как я уже упоминала по телефону, если в какой-то момент вы обнаружите, что с ней слишком трудно справиться…
Битти заставила женщину замолчать взмахом своей изящной руки.
— Просто я боюсь, что с ней будет, гм, немного сложнее, чем с другими, — сказала соцработник. — Она не особо довольна тем, что находится здесь. И у нее слишком длинный язык.
— Это верно, — сказала мисс Битти. Скорее утверждение, чем вопрос. Элли чувствовала, как яркие глаза женщины сверлят ее. — Ну, я всегда готова к хорошему испытанию, так что, думаю, мы прекрасно поладим.
Элли смотрела мимо женщины и ничего не говорила.
— Проглотила свой язык, девочка? Ты ведь можешь говорить?
Элли ощетинилась и потянулась, чтобы сказать что-нибудь неприятное, но вместо этого волна желчи залила ее горло.
— Да, — слабо выдавила она.
— Я впечатлена, — сказала пожилая женщина с улыбкой.
— Ну хотя бы одна из нас, — пробормотала Элли, сумев удержать свой пристальный взгляд. Старуха, казалось, хотела пошутить, но Элли была не в настроении.
— Элли! — ахнула сотрудница соцслужбы.
Улыбка старой леди стала шире.
— Немного вспыльчива, я вижу.
Боль пронзила больной живот Элли. Поморщившись, она вцепилась в него, не сводя глаз с крыльца.
«Пожалуйста, леди, я просто хочу спать. Пожалуйста, дайте мне поспать».
Старуха нахмурилась.
— Что-то не так с твоим желудком?
— Мы только что из отделения неотложной помощи. Она пыталась выпить какие-то таблетки, — сказала соцработник. — У меня есть ее лекарства из больницы.
Битти кивнула.
— У нее также запланировано более углубленное обследование… и шериф хочет снова побеседовать с ней. Я записала для вас всю информацию. Даты, время. Конечно, я должна буду присутствовать при любом допросе несовершеннолетнего, так что, если что-то изменится, меня нужно будет уведомить.
Пожилая женщина понимающе кивнула, затем протянула Элли иссохшую от солнца руку.
— Я Битти. Приятно познакомиться с тобой.
Элли взглянула на руку Битти, но не взяла ее.
— Элли? — подсказала соцработник.
Битти отдернула руку и положила ее на миниатюрное бедро.
— Слышала, у тебя выдался довольно тяжелый год, Элли. Я сожалею о твоей потере.
— Это не твое дело, — сказала Элли. Она хотела, чтобы эти слова ранили, но они прозвучали слабо. Такие слабые, что Элли едва слышала, как они слетают с ее губ.
— Элли, — предупредила соцработник.
— Нет, все в порядке. Она попала в идеальное место, — сказала старуха и повела их в дом.
Оказавшись в фойе с кондиционером, она повернулась к Элли.
— Давай устроим тебе двухминутную экскурсию, а затем дадим немного поспать. Ты выглядишь ужасно.
Глава 8
Двадцать минут спустя сотрудница соцслужбы ушла, и Элли осталась одна в спальне, которая соответствовала внешнему виду дома. Она вдохнула кондиционированный воздух, благодарная за то, что наконец-то получила некоторое облегчение от гнетущей жары, и огляделась по сторонам.
Рядом с одним из двух окон комнаты стояло кресло-качалка. В центре сидел большой коричневый плюшевый мишка и тупо улыбался ей.
Она бросила на него неприязненный взгляд.
Элли ни за что не собиралась доверять этой новой ситуации. Старой леди. Хорошему дому.
Несколько растений и большая ваза с подсолнухами стояли на комоде вместе с CD-плеером. Элли положила рюкзак на кровать и нащупала компакт-диск, который нашла в комнате брата. Она прошла через комнату и вставила его в музыкальный проигрыватель.
Мгновение спустя Боб Дилан начал напевать свою печальную песню «Lay, Lady, lay».
Элли зажмурилась и прислушалась. Ее брат проигрывал эту песню снова и снова в последний месяц своей жизни, как будто стал одержим ею.
«О боже, Остин, я так по тебе скучаю.
Почему я должна была так сильно облажаться?»
Когда песня закончилась, Элли снова открыла глаза и оглядела комнату. Старая леди сказала, что спальня принадлежит ей. Но, очевидно, эта женщина не знала Элли, потому что Элли никогда бы не заслужила чего-то настолько приятного.
Она была никем.
Даже хуже, чем никто, она была дрянью.
И как только леди обнаружит, что это так, все исчезнет: комната, гостеприимство. Большой теплый прием в доме старой женщины.
«Никогда не доверяй хорошему». Это было то, что ее мать проповедовала ежедневно, и эти слова укрепились в Элли очень глубоко.
Напротив кровати имелась дверь. Открыв ее, она с удивлением обнаружила отдельную ванную комнату. Элли включила свет и вошла внутрь. Все было таким блестящим и безупречно чистым, что практически сверкало.