Она поймала свое отражение в зеркале и поднесла руку к щеке. Водитель грузовика действительно здорово ее отделал. Правая сторона ее лица была в синяках, а от левого уха до носа тянулся глубокий порез.
— Дерьмо, — пробормотала она, проводя по порезу пальцем. Она увидела остальную часть своего лица и вздрогнула.
Мерзость.
Быстро отвернувшись от зеркала, она попыталась прокрутить в голове все, что произошло с момента возвращения в Луизиану: помощник шерифа приказал ей выйти из комнаты брата посреди ночи и отвез в больницу, шериф расспрашивал ее о брате и убийствах, затем поездка в дом старухи.
Она могла вспомнить только обрывки всех событий. Кроме последнего, все казалось одним большим размытым пятном.
Вернувшись в спальню, Элли подошла к прикроватному столику. Мисс Битти приготовила большую миску супа и поставила там, прежде чем оставить ее одну устраиваться поудобнее. Рядом стояла маленькая тарелочка с темными крекерами и несколькими таблетками. Элли быстро проглотила еду. Сколько она себя помнила, это был первый раз, когда она ела что-то приличное. Черт возьми, это первый раз, когда она что-то ела, сколько себя помнила.
Поставив пустую посуду на прикроватный столик, Элли решила принять таблетки, надеясь, что они помогут справиться с болью. Проглотив их, она посмотрела в окно. Она была уверена, что знает, где находится, и это место находилось не очень далеко от дома ее детства. Может быть, всего в миле, плюс-минус, если она срежет через центр леса.
Как только у нее появится возможность, после того как отдохнет и соберется с мыслями, она отправится именно туда. Они не могли держать ее здесь против воли, независимо от того, сколько ей лет. Как только снова почувствует себя хорошо, она будет бороться с ними зубами и ногтями, и они захотят забыть о ней. Они пожалеют, что вообще узнали ее имя.
Сбросив шлепанцы и шорты, она откинула одеяло и верхнюю простыню и забралась внутрь. Постельное белье пахло сладко и свежо, как магнолии, которые цвели перед домом ее детства. Аромат расслабил ее. Она никогда не испытывала ничего более приятного. Такой чистоты.
«Не смей привыкать к этому, — сказала она себе. —
Не смей, черт возьми, привыкать».
Затем она закрыла глаза и погрузилась в глубокий, темный сон.
Глава 9
Он провел большую часть дня в доме молодой блондинки, роясь в ее вещах. Лежал на ее кровати. Стараясь думать только о ней, а не о красивой девочке-подростке, которая только что приехала в город.
Пока он ждал, он даже вымыл посуду.
Но мытье посуды не было запланировано.
К трем часам дня он почувствовал такое отвращение, что решил помыть за нее посуду. Все началось с простого мытья одной тарелки. Помыл ее… Убрал. Затем посмотрел на остальные — все покрытые коркой грязи — и решил помыть еще одну.
Когда он больше не мог этого выносить, он бросил пробку в слив, наполнил одну сторону раковины мыльной водой, и выскреб и вычистил остальные тарелки. Затем, когда посуда высохла, он убрал ее в соответствующие шкафы и положил чистое столовое серебро в ящик.
Он надеялся, что сможет мельком увидеть ее лицо, когда она заметит его работу. «Что придет ей в голову?».
Во время этого визита он узнал о ней больше. Ее звали Хоуп Смит. Ей было двадцать четыре года, и она работала официанткой в местной закусочной. Она родилась и выросла в Южной Калифорнии, была единственным ребенком, недавно вышла замуж и посещала онлайн-курсы колледжа. Дом принадлежал ее двоюродной тетушке Эстер. Очевидно, тетю Эстер только что поместили в дом престарелых за городом из-за болезни Альцгеймера.
Дому тети Эстер было меньше десяти лет, и он занимал целый акр земли. Довольно прочный для новой конструкции, но в него оказалось тошнотворно легко попасть.
Если бы только люди знали, как просто проникнуть в их жилище, им наверняка стало бы трудно спать по ночам. Если бы люди знали хотя бы половину того, что происходит вокруг них, они бы окаменели.
Как и в большинстве домов, здесь было не так уж много хороших мест, где можно спрятаться. Он нашел на кухне шкаф с водонагревателем, который подходил для этих целей. В двери имелись вентиляционные планки и приемлемая точка обзора ее захламленного уголка для завтрака. Затем еще шкаф в ее спальне, в котором были такие же вентиляционные планки, но этот наблюдательный пункт оказался практически бесполезен, если только Хоуп не стояла прямо перед своим бюро.
Его любимой, однако, стала кровать с балдахином, которая опиралась на пластиковые подъемники. Это была замечательная находка. Кровать оказалась достаточно просторной, чтобы под ней, вероятно, мог лежать детеныш водяного буйвола, и у нее имелась прозрачная тканевая юбка, которая касалась пола, что помогало еще больше скрыть его присутствие.