— Ого, прекрасный близнец из Бессониера, господин из камышей на берегу реки! — ответила Маленькая Фадета, продолжая зубоскалить. — Очень глупо с вашей стороны ссориться со мной. Я ведь хотела вам сообщить кое-что о вашем брате и указать вам, где его можно найти.
— Это другое дело, — сказал Ландри, моментально успокаиваясь. — Если ты что-нибудь знаешь, Фадета, скажи мне — я буду очень рад.
— Теперь ни Фадета, ни Сверчок не желают доставить вам удовольствия, — ответила девочка. — Вы говорили мне глупости, и, наверно, ударили бы меня, если бы не были таким нескладным и неловким. Ищите же сами вашего близнеца, раз вы знаете, где его найти.
— И как же я глуп, что слушаю тебя, злая девочка! — крикнул Ландри, повернувшись к ней спиной и идя дальше. — Ты так же знаешь, где мой брат, как и я; и у тебя не больше познаний, чем у твоей бабушки, она старая врунья и больше ничего.
Но Маленькая Фадета не отставала от Ландри. Ее братец нагнал ее и ухватился за юбку, рваную и запачканную, а она тянула его за руку, и, продолжая насмехаться над Ландри, все повторяла, что он без нее не найдет своего близнеца.
Ландри не мог от нее отделаться. Он думал, что ее бабушка, а быть может и она сама, благодаря какому-нибудь колдовству или дружбе с водяным могут ему помешать найти Сильвинэ. Потому он решил вернуться домой через камыши.
Маленькая Фадета дошла с ним до калитки, которая была в конце поля, и когда он вышел, она присела на забор, как галка, и закричала:
— Прощай же, прекрасный близнец! Бессердечный, ты уходишь от брата! Напрасно ты будешь ждать его к ужину. Сегодня ты не увидишь его, не увидишь и завтра. Он теперь неподвижен, как камень. А вот скоро будет буря. Еще этой ночью в реку упадут новые деревья, и вода унесет Сильвинэ так далеко, так далеко, что ты его никогда не найдешь.
От этих ужасных слов, которые он слушал почти помимо своей воли, у Ландри выступил холодный пот. Он не верил Фадете, но все считали, что семья Фаде в соглашении с дьяволом, так что нельзя было с этим шутить.
— Послушай, Фаншона, — сказал он, останавливаясь, — одно из двух: либо оставь меня в покое, либо скажи мне, знаешь ли ты на самом деле что-нибудь о моем брате.
— А что ты мне дашь за то, что я тебе помогу отыскать его еще до дождя? — спросила Фадета, приподнимаясь на заборе и размахивая руками, точно она собиралась улететь.
Ландри не знал, что ей обещать, и ему казалось, что она хочет выманить у него денег. Но засвистел ветер, загремел гром, и его от страха бросило в жар: не потому, конечно, что он боялся бури, но буря налетела так внезапно и, как ему казалось, совершенно необыкновенно. Возможно, что Ландри из-за волнения не заметил туч, надвигавшихся из-за деревьев реки, тем более что он уже два часа находился на дне долины и только, когда он поднялся наверх, то увидал небо. Он действительно заметил бурю только тогда, когда Маленькая Фадета упомянула о ней; и в ту же минуту ветер поднял ее юбку; ее отвратительные черные волосы, вылезшие из-под чепчика, всегда плохо приколотого, сбившиеся на одну сторону, поднялись, как лошадиная грива; сильный порыв ветра унес картуз Кузнечика, и Ландри сам с трудом удержал свою шляпу.
Небо в какие-нибудь две минуты стало совершенно черным, а Фадета на заборе казалась мальчику гораздо выше, чем обыкновенно; одним словом, надо признаться, что Ландри испугался.
— Фаншона, — сказал он, — я сделаю все, что ты захочешь, если только ты вернешь мне брата. Быть может ты видела его; быть может ты знаешь, где он? Будь доброй! Неужели тебя забавляет мое горе? Докажи, что у тебя доброе сердце, и я буду думать, что ты на самом деле лучше, чем можно предположить по твоему виду и твоим словам.
— А с какой стати я буду добра к тебе? — возразила девочка. — Ты обращаешься со мной, как со злюкой, хотя я никогда не сделала тебе ничего дурного. С какой стати я буду добра к близнецам, которые были всегда горды) и важны, как петухи, и никогда не выказывали мне ни малейшей приязни?
— Послушай, Фадета, — ответил Ландри, — ты хочешь, чтобы я тебе что-нибудь обещал; скажи скорей, чего ты хочешь, и я тебе дам. Не хочешь ли ты мой новый ножик?
— Покажи-ка его, — сказала Фадета, спрыгивая к Ландри, как лягушка.
Нож был неплох; крестный Ландри заплатил за него на последней ярмарке десять су. Когда Фадета увидела нож, ей очень захотелось взять его; но она решила, что этого мало, и потребовала, чтоб он дал ей свою маленькую белую курочку; эта курочка была величиной не более голубя, и перья у нее доходили до самых пальцев.