— Я только что вышел из реки и едва не утонул, — сказал Ландри. — Как ты не боишься, Фадетта? Ведь ты можешь сбиться с брода.
— А почему я собьюсь? Впрочем, знаю, отчего ты трусишь, — ответила Фадетта, смеясь, — дай мне руку, трусишка, огонек вовсе не страшный, он пугает только тех, кто его боится. А я к нему привыкла и мы отлично знаем друг друга.
С этими словами она взяла руку Ландри, потащила его сильно за рукав и перевела через брод, напевая бегом:
Ландри было более по себе с этой маленькой колдуньей, чем с огоньком. Он все-таки предпочитал нечистую силу в человеческом облике, а не в виде хитрого и скрывающегося огонька. Он беспрекословно ей повиновался и скоро успокоился, так как Фадетта вела его очень хорошо, по сухим камням. Они очень торопились и устраивали сквозной ветер огоньку, потому он бежал им вдогонку, как метеор. Таким ученым названием обозначал его школьный учитель, хорошо его изучивший и уверяющий нас, что нечего его бояться.
Вероятно, старуха Фадэ научила внучку не бояться огней, а, может быть, она сама решила, что они безвредные, так как их много водилось около брода и она привыкла к ним. Удивительно, что Ландри до сих пор не видел их вблизи. Чувствуя, что Ландри дрожит всем телом, она ему сказала:
— Ах, ты, простота! ведь огонек не жжется, попробуй его схватить, ты его даже не почувствуешь.
— Час от часу не легче, — подумал Ландри, — неизвестно, что это за огонек, который не жжется? Сам Господь создал его так, что он греет и жжет.
Он не поделился своей мыслью с Фадеттой, он все боялся её. Когда же она довела его в целости и невредимости до берега, ему захотелось поскорее избавиться от неё и побежать домой. Но его доброе сердце заставило его преодолеть свое отвращение и поблагодарить ее.
— Ты мне вторично помогаешь в беде, Фаншон Фадэ, — сказал он ей, — уверяю тебя, я никогда этого не забуду. Я просто сходил с ума, когда ты на меня натолкнулась, огонь совсем околдовал меня. Я бы не решился перейти реку один и умер бы от страха.
— Если бы ты не был так глуп, то наверно прошел бы через брод благополучно, — ответила Фадетта. — Не могу понять, как может так трусить взрослый семнадцатилетний парень, у которого пробиваются усы. Меня это очень радует.
— А почему это вас радует, Фаншон Фадэ?
— Потому, что я вас не люблю, — небрежно сказала она.
— А почему вы меня не любите?
— Потому что я вас не уважаю, — ответила она, — никого из ваших, ни вас, ни вашего брата, ни ваших родителей. Вы все важничаете вашим богатством и воображаете, что все обязаны вам услуживать. Вас сделали неблагодарным, Ландри, а это самый большой недостаток для мужчины, после трусости, конечно.
Ландри обидели её слова, но он сознавал, что они были отчасти справедливы и ответил:
— Вините меня одного, Фадетта, никто из наших не знает, что вы мне помогли. Но теперь я сам все расскажу и вы получите то, что потребуете.
— Ах! как вы гордитесь, — продолжала Фадетта, — вы думаете, что можете со мной разделаться подарками. Я не похожа на бабушку, она выносить все оскорбления, дай ей только денег. А я не нуждаюсь в ваших подачках и презираю все ваше. Вы не потрудились сказать мне хоть одно ласковое слово в продолжении целого года, чтобы меня поблагодарить за мою услугу в вашем горе.
— Виноват, Фадетта, каюсь чистосердечно, — сказал Ландри, пораженный её рассуждением. — Но и ты немного виновата сама. Отчего ты мне тотчас не сказала, где брат, и заставила меня мучиться и страдать, долго оскорбляя меня. Ведь не было трудно тебе отыскать его, ты его, вероятно, только что видела, пока я говорил с твоей бабушкой. Ты бы могла просто сказать мне, если бы у тебя было доброе сердце: «пойди на луг, он сидит на берегу реки». Это тебе бы ничего не стоило, а ты только потешалась над моим горем; вот что уменьшило оказанную тобой услугу.
Маленькая Фадетта не сразу нашлась и помолчала с минутку. Потом она сказала.
— Ты всячески старался заглушить в себе благодарность и представил себе, что твоим обещанием рассчитался со мной. А все-таки ты черствый и злой; неужели ты не заметил, что я ровно ничего от тебя не требовала и никогда не напоминала тебе?
— Что правда, то правда, Фаншон, — ответил справедливый Ландри, — мне самому было совестно. Я хотел с тобой поговорить, но ты меня так холодно встречала, что я не решался к тебе подойти.