— Если бы вы такъ любили меня, Фаншонъ, вы говорили бы мнѣ «ты», близнецы разговариваютъ между собой безъ такихъ церемоній.
— Хорошо, Сильвэнъ, я согласна. А теперь вставай, ѣшь, болтай, гуляй и спи, — сказала она, вставая. — Вотъ мой приказъ на сегодня, а завтра ты примешься за дѣло.
— И приду къ тебѣ!
— Хорошо, — отвѣтила она и ушла, бросивъ на него нѣжный и прощающій взглядъ, который возвратилъ ему силы и желаніе покинуть ложе немощи и бездѣлья.
Мать Барбо не могла надивиться умѣнью маленькой Фадетты и вечеромъ сказала мужу — Сильвинэ сегодня лучше себя чувствуетъ, чѣмъ за послѣдніе шесть мѣсяцевъ. Онъ ѣлъ все, что я ему давала, безъ всякихъ гримасъ. Но поразительнѣе всего то, что онъ чтитъ Фаддету какъ Бога; онъ ее расхваливалъ все время, — говоритъ, что хочетъ скорѣй поправиться, чтобы поторопить свадьбу Ландри. Это просто невѣроятно! Не знаю, пригрезилось-ли мнѣ все это или это правда, на яву!
— Чудо или нѣтъ, — отвѣтилъ ей мужъ, — но Фаншонъ дѣвушка умная и принесетъ счастіе всей нашей семьѣ.
Черезъ три дня Сильвинэ уѣхалъ за братомъ въ Артонъ. Онъ просилъ у отца и Фадетты быть первымъ вѣстникомъ радостнаго событія.
— Самое мое горячее желаніе исполнилось, — воскликнулъ Ландри, изнемогая отъ блаженства въ объятіяхъ брата;— ты самъ пріѣхалъ за мной и имѣешь счастливый видъ!
Они вернулись вмѣстѣ, не развлекаясь въ дорогѣ и торопясь пріѣхать, въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія. Не было болѣе счастливыхъ людей, чѣмъ всѣ обитатели Бессонньеры, когда они сѣли въ тотъ день ужинать, съ маленькой Фадеттой и ея братомъ Жанэ среди нихъ.
За эти шесть мѣсяцевъ жизнь всѣмъ улыбалась; маленькую Нанеттъ посватали за Кадэ Кайлло, который считался лучшимъ другомъ Ландри, послѣ всѣхъ своихъ. Рѣшено было обѣ свадьбы отпраздновать въ одно время. Сильвинэ очень сошелся съ Фадеттой и во всемъ совѣтовался съ ней; она имѣла на него большое вліяніе и онъ любилъ ее, какъ сестру. Теперь онъ поправился и его ревность совсѣмъ прошла.
Если иногда онъ впадалъ въ грустную задумчивость, стоило только Фадеттѣ его пожурить, и тотчасъ онъ дѣлался веселымъ и общительнымъ.
Обѣ свадьбы совершились за одной и той же службой; средства были хорошія и пиръ устроили на славу. Даже благоразумный отецъ Кайлло напился на третій день. Ничто не смущало счастія всей семьи и даже всей страны, можно сказать, потому что оба семейства, Барбо и Кайлло, были богаты, а Фадетта еще богаче ихъ вмѣстѣ взятыхъ, и они помогали всѣмъ. Фаншонъ была незлопамятна и платила за прежнія обиды добромъ. Ландри купилъ хорошее имѣніе, которымъ управлялъ самъ, съ помощью жены; тамъ они впослѣдствіи выстроили домъ для призрѣнія всѣхъ несчастныхъ дѣтей общины каждый день до четырехъ часовъ. Фадетта сама обучала ихъ съ братомъ Жанэ; они внушали имъ истинную вѣру и помогали въ нищета.
Она помнила свое одинокое и несчастное дѣтство; своимъ здоровымъ и красивымъ дѣтямъ она, съ раннихъ лѣтъ, внушала быть добрыми и сострадательными къ бѣднымъ и заброшеннымъ.
Но что сталось съ Сильвинэ посреди всего этого семейнаго благополучія? Мѣсяцъ спустя, послѣ свадьбы брата и сестры, когда отецъ сталъ уговаривать его жениться; онъ сказалъ, — вещь непонятная для всѣхъ и сильно озаботившая отца Барбо! — что онъ не имѣетъ склонности къ браку, и что онъ давно хочетъ привести свое завѣтное желаніе въ исполненіе, т. е. поступить на военную службу.
У насъ, въ семьяхъ, мало мужчинъ; рѣдко кто добровольно поступаетъ въ солдаты, потому что земля требуетъ много работниковъ. Рѣшеніе Сильвинэ всѣхъ поразило — онъ и самъ не находилъ другого объясненія, кромѣ внезапной прихоти и любви къ военному, которой прежде въ немъ не замѣчали. Никто не могъ уговорить его, напрасно пробовали отецъ, мать, братья, сестры и даже Ландри, никому не удавалось сломить его упрямства. Обратились тогда къ Фаншонъ; она считалась самой разумной совѣтчицей въ семьѣ.
Два часа проговорила она съ Сильвинэ; оба вышли заплаканные, но спокойные; Сильвинэ болѣе чѣмъ когда либо настаивалъ на своемъ отъѣздѣ, Фадетта одобряла его, значитъ, пришлось покориться.
Все семейство было такого высокаго мнѣнія о всевѣдѣніи Фаншонъ, что даже мать Барбо сдалась, съ горькими слезами. Ландри очень горевалъ, но жена ему сказала:
— На все воля Господня. Мы не должны удерживать Сильвинэ. Вѣрь мнѣ и не разспрашивай меня!
Ландри проводилъ брата далеко и несъ его узелокъ на плечахъ, когда онъ возвратилъ ему его вещи, ему показалось, что онъ отдаетъ свое собственное сердце. Онъ вернулся совсѣмъ больной, и цѣлый мѣсяцъ жена за нимъ ухаживала, потому что онъ съ горя заболѣлъ.