— Та, у которой отец дерьмо, не заслуживающее преданности.
— Я даже не плакала, — призналась я, когда его ладонь коснулась верхней части ягодицы, и резкий шлепок прозвучал вокруг нас. — Я плакала по змее, которую убила в дикой местности, но не по собственному отцу.
— Он не заслуживал твоих слез.
— Я никогда не чувствовала себя виноватой за то, что была с тобой. Я чувствовала вину за то, что не чувствую вины.
— Ты не должна чувствовать себя виноватой, и точка, — еще два. — Что еще?
— Что я жадная и жаждущая денег.
— Ты далеко не такая. На самом деле, ты заноза в моей заднице, когда дело доходит до принятия подарков без споров. Что еще?
— Что это просто для секса.
— Если бы мне нужна была только эта идеальная киска, я бы не ненавидел нашу разлуку. Я бы не перестраивал свой график, чтобы работать из дома, и не брал бы тебя с собой в офис. Ты умная, сообразительная, творческая, упрямая, решительная, верная и еще бесчисленное множество вещей, которыми я одержим, — его рука дважды коснулась моей задницы, согревая ее так же, как его слова согревали мои внутренности. — Что еще?
Тепло, которое он создал, сменилось зазубренными осколками льда, от которых мои внутренности замерзли и раскололись на части.
Я сглотнула, не в силах выдавить из себя слова. Я не хотела говорить ему. Я не хотела привлекать его внимание, если он сам до сих пор не догадался.
Я не хотела светить на правду ярким прожектором.
Когда я замешкалась, его рука трижды шлепнула на одно и тоже место.
— Что еще?
— Ничего, — солгала я.
Это было зря.
Следующий удар пришелся по моей киске, отчего на глаза навернулись слезы, хотя они все еще не падали. Шлепнув меня еще раз, он приказал:
— Никогда не лги мне, Джульетта.
Еще три пронзительных шлепка, и это было все, что я могла выдержать. Словно плотина в моем сознании была разрушена, слова хлынули наружу в безудержном порыве.
— Он спросил, зачем я нужна кому-то вроде тебя. Я не особенная. Просто мусор из сточной канавы. Временная, — наконец слезы покатились по щекам, но, начавшись, уже не останавливались. В моем голосе было столько печали, что я не выдержала и сломалась, когда призналась: — Я ничтожество.
Его рука обрушила на меня серию стремительных шлепков, от которых по коже побежали мурашки.
И я зарыдала.
Все, что я хранила глубоко внутри, вылилось наружу вместе со слезами. Все страхи и неуверенность. Чувство вины. Ненависть к себе.
Магси посеял семена сомнений. Благодаря моей неуверенности в себе эти семена выросли и разрослись, как лианы, захватив все вокруг.
Своим наказанием Максимо убрал беспорядок, который поселился в моей голове. Мои мысли распутались, а сознание стало блаженно пустым. Напряжение спало с моего тела, и я опустилась на стол.
— Это моя девочка, — сказал он, его рука снова шлепнула, но этот удар успокаивал меня, как нежная ласка. — Отпусти все это.
Его слова давали отпущение грехов, а его боль — покой.
Я хотела и того, и другого.
Я нуждалась в них.
— Я поверила ему, — прошептала я, вздрогнув на выдохе. — Я думала, что я тебе не нужна. Что ты уйдешь к кому-то другому. К кому-то лучшему, — я не смогла сдержать обвинения в своем тоне, когда заметила: — Ты не прикасался ко мне. Даже не обнимал меня ночью.
Три дня.
Три дня, когда он был рядом, но так далеко. Не прикасался ко мне. Едва ли целовал меня. Даже не разговаривал.
Ревность скручивала меня каждый раз, когда я видела его с телефоном. Слова Магси эхом отдавались в моей голове, и я думала, не разговаривает ли Максимо с моей заменой.
С новой голубкой.
— Господи, папочка чертовски облажался, — ладонь Максимо провела по моей больной заднице. — Я думал, что тебе нужно пространство, но предоставив его тебе, ты окончательно поверила в его дерьмовую ложь, — он сжал ягодицу, боль усилилась, пока не полились слезы. — Этого больше не повторится. Никакого пространства. Никакого времени. Никакого снисхождения. Никакого сдерживания.
Это должно было привести меня в ужас, но вместо этого я испытала прилив облегчения и радости. Мне было наплевать, что это делает меня нуждающейся или зависимой, я хотела этого. Всего этого.
Всего его.
Отпустив меня, Максимо просунул руку под меня, чтобы нащупать мою киску. Он наклонил свое тело над моим и обхватил другой рукой мою шею. Его твердый член прижимался к моей воспаленной коже, заставляя ее гореть. Заставляя меня гореть.
— И если ты думаешь, что я не обнимал тебя так каждую ночь после того, как ты засыпала, то ты сошла с ума. Я не могу заснуть без тебя в моих руках.