Но затем я услышала это.
Приглушенные голоса.
Не может быть, чтобы они не заметили мой купальник или сброшенную одежду Максимо.
Охваченная ужасом, я попыталась отодвинуться, но Максимо не дал мне этого сделать.
Опустив свой перед, чтобы прикрыть мою спину, он приник ртом к моему уху.
— Я не просил тебя останавливаться.
Поскольку его рука мешала мне говорить, я судорожно замотала головой.
— Играй со своим клитором, или я вытащу член из этой сладкой киски и войду в твою маленькую тугую попку. Я буду трахать ее так сильно, что соседи за много миль услышат твои крики.
Какой бы заманчивой ни была эта угроза, я продолжила теребить свой клитор. Это было нечестно, неправильно и чертовски горячо.
Его темп замедлился, но сила в каждом толчке оставалась зверской.
Он получает удовольствие от этих развратных мучений.
Несмотря на других людей, мое тело начало покалывать, а по венам потекли потоки электричества и лавы.
И я тоже.
К счастью, голоса быстро стихли, потому что я не была уверена, сколько еще смогу продержаться.
— Ты близко? — спросил Максимо, резко и грубо, когда его толчки начали набирать обороты.
Я кивнула, неистово работая пальцем по своему клитору. Мое освобождение было сильным, оно обрушилось на меня, как вода на нас. Даже когда мужчина закрыл мне рот рукой, мои крики были громкими.
— Слава Богу, — прохрипел он, прежде чем кончить с низким стоном.
От этого звука и его ощущений меня пронзила новая волна удовольствия.
Вместо того, чтобы упасть на меня или переставить нас так, чтобы он мог обнять мое тело, как он обычно делал, Максимо отстранился.
— Господи, из-за тебя я теряю контроль над собой.
Из всех комплиментов Максимо — сладких или непристойных — этот был самым глубоким, потому что он не часто терял свой тщательно удерживаемый контроль. Но я могла заставить его сделать это.
Я повернулась и улыбнулась ему.
— Не думай, что ты можешь подарить мне эту сексуальную улыбку, и тебе ничего не будет, — сказал он, но в его голосе слышалось лишь вожделение, а не гнев. — Я все равно отшлепаю тебя по заднице за то, что ты меня не слушаешь, но придется подождать, потому что мы опаздываем.
— Куда? — спросила я, но он не ответил.
Вынырнув из водопада, он на мгновение задержался, прежде чем повернуться обратно.
— Давай, — когда я выплыла, он посмотрел на меня и приказал: — Жди здесь.
Я сделала, как он сказал, наслаждаясь видом того, как он вылезает из воды во всей своей обнаженной красе. Он взял с шезлонга мое полотенце и вытер себя, когда вернулся.
— Выходи.
Мой взгляд задержался на его покрытом татуировками теле.
— Ты уверен…
— Сейчас, Джульетта.
— Хорошо, — сказала я, но только потому, что мне было любопытно, куда мы идем. Я взобралась на лестницу и взяла полотенце, обернув его вокруг себя, пока Максимо натягивал свои джоггеры.
Я просмотрела все, что знала о его расписании, но ничего не нашла. На курортах не было никаких мероприятий. Никаких боев на складе.
— Куда мы идем? — спросила я, когда он направился к двери.
— Жениться.
Вот и все.
Это было все, что он сказал.
Он не спрашивал.
Не объяснял.
Даже не остановился.
Все просто.
— Что? — я вскрикнула, сердце замерло и бешено заколотилось в груди, а бабочки запорхали в животе.
Он дошел до двери и обернулся.
— Тебе лучше поторопиться, иначе ты выйдешь замуж в этом полотенце. Мы уезжаем через час.
— Что? — повторила я, как из-за шока, так и из-за нехватки времени.
— Я пытался дать тебе больше времени, — он открыл дверь и закрыл ее за собой.
Я стояла и смотрела на дверь, совершенно ошеломленная.
Жениться.
Он хочет жениться?
Жениться!
Помня об ограниченном времени, я бросилась за ним, но его нигде не было. Я схватила полотенце и побежала наверх.
Когда я открыла дверь спальни, Максимо все еще не было видно. Однако на кровати лежали серое платье и туфли. Может, оно и не было традиционно белым, но ошибиться было невозможно.
Черт возьми, свадебное платье.
Торопясь смыть с себя хлорку, мои мысли неслись как сумасшедшие, но ничего плохого в них не было. Никакой паники. Никакого стресса или ужаса. И ни малейшего намека на сомнения.
Только волнение.
Ну ладно, растерянность от внезапной новости и изрядная доля шока, но в основном волнение.