— Тебе больно?
— Нет, все нормально.
— Ты хмуришься.
Правда?
— Я попрошу Пирса принести тебе обезболивающие сейчас.
Схватив его за руку, я покачала головой.
— Я в порядке. Честно.
— Ты ела только эти бутерброды, ты голодна?
— Можно мне кофе? — спросила я, отчаянно нуждаясь в горьковатой вкуснятине и необходимом кофеине после такого тяжелого дня.
— Маленькое.
Я бы сейчас пососала использованный фильтр для кофе, так что мне подходит.
— Нужен сахар и сливки? — на мой кивок он ответил: — Я вернусь.
После быстрого, но не очень приятного рентгена, меня выкатили в коридор, где меня ждал Максимо с маленьким кофейным стаканчиком в руке. Я потянулась за ним, как только он оказался в пределах досягаемости, но мужчина поднял руку. Когда я снова попыталась взять стаканчик, Максимо поднял его над головой. Поскольку он был выше меня на полметра, а я сидела, то с таким же успехом можно было попытаться достать с Луны.
— Пожалуйста, — попробовала я, потому что была готова умолять.
Он долго держал ее в руках, прежде чем, наконец, передал мне.
Я усмехнулась, почувствовав, как горький аромат заполнил мой нос.
— О да, это то, что надо.
Подошла та самая медсестра, снова используя снисходительный тон и обращение.
— Готова, дорогая?
Да, сучка.
— Да, милая, — может быть, я и не сказала то, что хотела, но я также не смогла полностью прикусить язык.
Миа натянуто улыбнулась и посмотрела перед собой.
Черт, я же знаю, что не стоит быть такой мелочной.
Я взглянула на Максимо, надеясь, что он не злится и не смущается, но едва заметная ухмылка искривила его губы. Он встретил мой взгляд и подмигнул, а затем посмотрел вперед.
Для монстра это было сексуально.
Подождите, что?
Заткнись. Ты бредишь.
Когда мы вернулись в палату, доктор Пирс и другая медсестра уже ждали нас. Максимо поднял меня на смотровой стол, медсестра забрала у меня кофе и поставила его на стойку, после чего вручила мне маленький бумажный стаканчик с таблетками и чашку с водой.
— Обезболивающие.
— Спасибо, — я с благодарностью проглотила таблетки и запила их водой. Если у меня не было возможности выпить обжигающий кофе, то холодная и бодрящая вода была как нельзя кстати.
Медсестра открыла упаковку и достала стерильный тампон, обмакнула его в жидкость и передала доктору. Он протер им неприятную рану на моей ноге.
— Черт, — прошипела я. Жжение не прекращалось — оно росло и росло. Оно растекалось по моей коже, как лава. Жар был настолько сильным, что я ожидала увидеть, как моя кожа начнет пузыриться или плавиться.
На глаза выступили слезы, и я потянулась за чем-нибудь, чтобы не ударить врача.
Я даже не поняла, что схватила Максимо за предплечье, пока он не начал разгибать мои пальцы, чтобы я не вырвала куски из его татуировок. Мне было слишком больно, чтобы смущаться или извиняться, но я все же разжала свою смертельную хватку. Прежде чем я успела выдернуть свою руку из его руки, его пальцы переплелись с моими и ободряюще сжали.
И я сжала в ответ.
Я уже начала бояться, что потеряю сознание, когда док наконец откинулся на спинку кресла.
Я выжила. Мы закончили.
— У вас несколько неприятных порезов на спине, — сказал он, разрывая мои нервы.
Дурацкая короткая майка.
Если голени болели, то тонкая, чувствительная кожа спины убивала. Я бы закричала, но у меня не было воздуха в легких.
К счастью, эта пытка длилась всего минуту, прежде чем доктор Пирс отошел.
— Мы закончили? — глядя на Максимо, когда по моим щекам текли слезы, я спросила его: — Теперь я могу идти домой?
Но Максимо не успел ответить, так как другое движение привлекло мое внимание.
Моя грудь сжалась, когда я увидела, как доктор Пирс поднимает с подноса пару огромных пинцетов.
— Мне нужно проверить ваше колено.
Моя рука метнулась к Максимо, и все тело напряглось, когда я увидела, как доктор поправляет лампу, чтобы она светила на меня. Пинцет коснулся раны, и мои плечи опустились в облегчении.
Все не так уж плохо. Определенно не так плохо, как мазь.
Но затем он начал двигать им. Я была уверена, что половина острого конца пинцета прошла сквозь мою ногу. Пронзая. Выковыривая. Копая.
Я опустила глаза вниз, чтобы убедиться, что он не отделяет мышцы от костей, но при виде открытой плоти — моей открытой плоти — моя голова закружилась, и пятна начали мелькать перед глазами.