— Его маленькая дочь тоже исчезла.
И снова я ничего не выдал.
— Хорошо.
Магси провел рукой по своим черным, крашенным волосам, сальные пряди не смогли скрыть его постоянно растущую лысину.
— Я знаю, что Шамус облажался. Он тебя надул…
— Он?
— Ладно, мы. Я помог ему, но только потому, что он мог потерять все. Он попал в плохую ситуацию…
— Мне плевать, какие у него были ситуации. Меня волнует, что меня обманул мошенник и лжец.
— Я сказал, что заглажу свою вину. Я твои глаза и уши. Ты будешь первым узнавать о новых бойцах. Все, что ты еще захочешь, я сделаю, — он глубоко вдохнул, собираясь с духом.
Ну и киска.
— Джульетта, — начал он, говоря единственное, что могло меня заинтересовать.
Я прикинулся дурачком.
— Кто это?
— Дочка Шамуса. Она милый ребенок. Хороший ребенок.
Она была миниатюрной, но далеко не такой, какой ее пытался представить Магси.
— А что с ней?
Магси выглядел нервным, и я начал думать, что мне придется продезинфицировать стул, когда он уйдет. А может, просто выкинуть его. Я сомневался, что вонь пота и перегара когда-нибудь исчезнет.
— Она не имеет никакого отношения к действиям Шамуса. Она не заслуживает наказания.
— На что ты намекаешь? — пробурчал я.
— Ни на что, ни на что. Я просто говорю, что она тоже исчезла.
— Если у нее есть хоть капля здравого смысла в голове, то она ушла так далеко от дерьма Шамуса, как только могла.
Он колебался, казалось, борясь с самим собой.
— У нее нет другой семьи. Только она и Шамус. Ей всего семнадцать.
Я уже знал это. Коул добыл о Джульетте все, что можно было узнать, но этого было мало. У Шамуса не было ни свидетельства о рождении, ни школьных документов, ни даже чертовой налоговой декларации.
Я согласился на просьбу Магси о встрече только потому, что он хоть раз в своей жалкой жизни мог сказать что-то полезное.
Я должен был знать лучше.
Встав так быстро, что стул врезался в стену позади меня, я положил ладони на стол.
— Я не знаю, с кем, черт возьми, ты думаешь, ты разговариваешь, но я бы подумал над тем, на что ты намекаешь.
— Нет, нет. Никаких намеков, — отступил он. — Я просто выражаю свою озабоченность, чтобы ты держал ухо востро на случай, если кто-нибудь ее видел.
Лжец.
Все еще глядя на него, я произнес ровным голосом:
— Если ты снова встанешь мне на пути, я заставлю тебя заплатить. Мне плевать, насколько благородными ты считаешь свои поступки, я заставлю тебя желать смерти.
— Этого больше не повторится.
Мой телефон зазвонил, но я даже не посмотрел на него, нажимая "отклонить".
— А если ты еще раз придешь ко мне в кабинет и хотя бы намекнешь на обвинение, я отрежу тебе язык и скормлю его тебе. Все ясно?
Прежде чем он успел ответить, Эш сунул голову в мой кабинет.
— Ответь на звонок.
Пока он говорил, телефон снова начал звонить.
Взяв телефон в руки, я увидел, что это Коул, и принял звонок.
— Да?
— Она ушла.
У меня внутри все сжалось.
— Что ты сказал?
— Она выбежала на улицу, камеры показали, что она направляется на восток.
Я сохранял спокойствие, но с трудом. Мне хотелось засунуть телефон в глотку Магси, чтобы убить сразу две занозы в моей заднице.
— Я тебе перезвоню, — я снова обратил внимание на Магси — мне нужно было, чтобы он ушел. — Тебе все понятно?
— Кристально, — прохрипел он.
— Убирайся из моего кабинета.
Он вскочил на ноги, и, конечно же, на кресле остались следы пота.
Марко ждал, чтобы выпроводить нашего незваного гостя.
Вошел Эш.
— Я пойду…
Но я уже был на ногах и собирал свои вещи.
Мы с Эшем вышли из моего кабинета, когда Марко и Кармайкл садились в общественный лифт. Поэтому я просканировал свой отпечаток пальца у своего частного лифта.
Как только мы оказались внутри, я перезвонил Коулу.
— Как, черт возьми, она выбралась?
— Она кричала, что у нее болит живот, и сказала, что ей нужна помощь.
— Поэтому ты открыл дверь и позволил ей уйти? — прорычал я.
— Нет, я пошел проверить, как она там, и… Марко был прав, она быстрая. Она увернулась от меня и заперла. Мне пришлось позвонить Фредди, чтобы он выпустил меня.
— Черт побери.
То, что Джульетта надрала Марко задницу у себя дома, а потом не только увернулась от Коула, но и заперла его в комнате, было забавно. Или было бы забавно, если бы беспокойство не сидело тяжелым грузом в моей груди.
Мне следовало бы беспокоиться за себя, поскольку к убийству, которое она могла на меня повесить, я добавил похищение.