Сесили провела Гвинет в её покои, указала на стол, заваленный книгами, и исчезла быстрее, чем девочка успела сказать хотя бы слово.
Посмотрев на учебники – десять толстых книг и несколько не менее толстых тетрадей, – Гвинет стала недоумевать. Какие занятия летом, когда даже в самых суровых школах каникулы? Не будет она заниматься в такой чудесный день, а пойдёт погуляет. Или хотя бы изучит дом. Да, пожалуй, именно этим и стоит заняться в первую очередь, иначе все отведённое время ей придётся провести в своих комнатах, ведь проводник в лице Сесили не будет помогать ей все время.
С этой мыслью Гвинет отправилась в странствие по дому. Её целью стало отыскать столовую, гостиную и выход из дома. Сидеть взаперти она не желала.
Но дом упорно отказывался ей подчиняться. Даже если Гвинет поворачивала обратно, коридоры, комнаты и залы оказывались совсем иными, не такими, как те, которые девочка проходила прежде. Где – то спустя час Гвинет оказалась вынуждена признать: она заблудилась. Заблудилась в самом обыкновенном доме!
Пришлось идти наугад, надеясь найти хоть кого-нибудь. Двенадцать человек семьи, неизвестно сколько слуг – где-то же должны они все находиться. Столько народу не может потеряться даже в таком огромном доме.
В глубине души Гвинет была счастлива. Она всегда мечтала о чем – то подобном. Тайны, приключения, возможно даже магия, – все это манило Гвинет. И теперь она словно сама стала героиней восхитительной, пусть пока и скучноватой истории.
Открыв очередную дверь, ведущую в очередной же коридор, Гвинет услышала шум. Что – то жужжало и потрескивало, и девочка не смогла пройти мимо.
В этом коридоре оказалась только одна дверь, и Гвинет, открыв её, очутилась в мастерской. Часовой мастерской, в центре которой, почти под потолком, восседал в кресле сверкающий в свете ламп дядя Свентон.
Сколько здесь было часов! Гвинет, пожалуй, не смогла бы их сосчитать и за неделю. Словно заворожённая, девочка шагнула в комнату, разглядывая часы за часами.
Внезапно они начали бить. Не все, только одни, высокие напольные, украшенные золотистыми фигурками дам и кавалеров, спрятанных за стеклом. Но гулкий звон заставил Гвинет отшатнуться, а дядю Свентона – обнаружить присутствие племянницы.
– А, племяшка! – прокричал он, и цепи, удерживавшие кресло под потолком, стали с лёгким звоном разматываться, опуская его на пол. – Добро пожаловать, добро пожаловать. Ты любишь часы, Гвинет?
– Не знаю, – растерялась девочка. – Но ваши часы красивые. Вы их коллекционируете?
– Ничего подобного! Я их создаю. Ну и чиню, периодически. Вот эти, например, спешат на четыре минуты шестнадцать секунд! – он ткнул пальцем в пробившие часы. – И их надо починить. Хочешь посмотреть, да, Гвинет?
Гвинет не хотела. Она предпочла бы рассмотреть все часы – многие из них выглядели очень необычно, – но решила не обижать дядю.
– Да, я с удовольствием…
– Отлично, – перебил, не дослушав её, дядя Свентон. В руках его возникли непонятные инструменты: Гвинет могла поклясться, что они возникли из воздуха! – и дядюшка взмахом руки располовинил часы. Девочка испуганно ахнула, но часовщик уже возился с механизмом.
Шестерёнки, винтики, снова шестерёнки, снова винтики… У Гвинет все плыло перед глазами, когда дядя, наконец, закончил работу.
– Так – так – так, – он обошёл вокруг часов. – Стоит их проверить, да, Гвинет? Вдруг они не работают? Или работают неправильно?
Он повернул какой-то рычажок… и все вокруг переменилось.
Гвинет стояла на паркетном полу, а вокруг простирались зеркала. Они находились повсюду: сверху, справа, слева, впереди, сзади… И не было ни малейшего признака хоть каких-нибудь часов.
– Дядя Свентон? Дядя Свентон! – в её голосе против воли позвучала паника. Дядя, конечно, выглядел любителем повеселиться, но вряд ли он способен на такой впечатляющий розыгрыш. Значит, произошло что – то непредвиденное. И, возможно, опасное.
Дядя не отозвался. Гвинет находилась в зеркальном зале одна.
Девочка решила не сдаваться. Розыгрыш это или нет, она не будет стоять здесь и ждать, пока с ней что – то случится. Она найдёт выход, чего бы это ей не стоило!
И Гвинет решительно зашагала вперёд, туда, куда глядели глаза.
Она шла, шла и шла, а зал все не кончался. Казалось, он вмещает в себя некую бесконечность. Прошёл, наверное, час – впрочем, часы с руки Гвинет исчезли, хотя она и не заметила, когда это произошло, и приходилось полагаться на внутренние биоритмы, а ничего не менялось. Разноцветные плитки паркета под ногами и зеркала, в которых отражались тысячи Гвинет.