Королева Гизелла тут же плотно сжала губы, показывая, что отвечать не намерена.
- Что ж, молчите, - сказала Стефания равнодушно. – Сама найду.
Она прошла по комнате, будто к чему-то прислушиваясь. Белая кошка вдруг махнула хвостом, и волшебница остановилась возле синей шёлковой драпировки, закрывавшей стену.
Стефания резко дёрнула в сторону синюю ткань, и мы увидели тяжёлый ларец на мраморном постаменте. Ножки ларца были намертво впаяны в мрамор, а на самом ларце висел замок.
- Ключ, пожалуйста, - попросила Стефания.
Гизелла спрятала ладони под мышки.
- Ладно, сама открою, - пожала плечами волшебница и одним щелчком сбила замок, у которого дужки были толще, чем её пальцы.
Ларец медленно открылся.
Внутри, на чёрном бархате лежал полупрозрачный осколок то ли горного хрусталя, то ли льда. Но он не был ни тем, ни другим, потому что светился собственным, внутренним светом. Я никогда не видела такого странного камня. Если это был камень, конечно.
- Что это? – не утерпела я. – Осколок луны?
- У луны не может быть осколков, глупышка, - одёрнул меня дядя. – Ты ведь изучала астрономию.
- Это осколок маски Хольды, духа зимы, - сказала Стефания и взяла осколок двумя пальцами. – Принцесса выкрала его из замка моих родителей, после того, как они победили Хольду, и маска была разбита. Он вам больше ни к чему, ваше величество, - она положила осколок в поясную сумочку и затянула ремни потуже. - Месть – это тупик и горе. Горе именно для того, кто решил мстить.
Когда-то она говорила мне почти эти же слова. Может, говорила, не обо мне, а о королеве Гизелле?.. А я не поняла ни одного намёка?..
- Вот и всё, ваше величество, - сказал Ричард. – Прошу вас пройти со мной. До суда вы должны находиться в монастыре клариссинок. Вещи не берите, вам предоставят там всё необходимое.
- То есть вы думаете, - произнесла с издевкой королева Гизелла и лишь поглубже уселась в кресле, явно не собираясь его покидать, - думаете, что будете выступать на стороне обвинения, а я буду сидеть на скамье подсудимых?
- Доказательств более чем достаточно, ваше величество. Лучше бы вам покаяться, - сказал Ричард очень серьёзно.
Я вдруг подумала, что не у одной Аларии были основания наброситься на Гизеллу с кулаками. Ричард потерял по воле мстительной королевы и отца, и мать. Не говоря уже о том, что сам пережил мучительные страдания. Но лицо моего любимого не выражало ни гнева, ни ненависти. Он был королевским маршалом, орудием справедливости, и не собирался мстить в ответ. Я почувствовала, как сердце переполняют восторг, восхищение, любовь, что такой человек существует на свете. И что он – мой. Только мой.
Сожалею, маршал, но каяться – это не моё, - слова королевы Гизеллы вернули меня в реальность из мира мечтаний о Ричарде де Морвиле. – Простите, что-то в горле пересохло, - королева потянулась, взяла мою чашку с недопитым какао и выпила до дна одним махом. – Я всё равно вам не достанусь, - сказала её величество со злой усмешкой. – И уверяю, не останусь одна в компании на том свете. А ты, Морвиль, будешь до самой смерти оплакивать свою несбывшуюся любовь. Надеюсь, жизнь у тебя будет долгой. Дольше, чем у меня.
Она замолчала, глядя на Ричарда с торжеством и злорадством.
- Я подменила какао, - сказала я коротко.
Стало тихо, и было слышно только, как мурлычит белая кошка Стефании Близар.
- Вы – что?.. – переспросила королева, и, кажется, впервые растерялась.
– Подменила какао, - повторила я. – Когда вы ходили за Библией, я вылила его на ковёр… Видите вот тут пятно?.. И налила из кувшина обыкновенный напиток. Не отравленный. Там ведь был яд? В моей чашке? Вы ведь подсыпали мне какую-то отраву, когда просили, чтобы я отослала фрейлин? Вы точно сошли с ума, ваше величество, если думали, что вокруг вас одни дурачки и дурочки.
Несколько секунд королева молчала, сверля меня взглядом, а потом с усилием справилась с нахлынувшими эмоциями.
- Вы всё предусмотрели, - сказала она с прежней усмешкой, - <em>кроме этого</em>…
Она нажала на камешек перстня, что был у неё на пальце, щёлкнул невидимый замочек, камешек отскочил, и королева Гизелла выхватила из золотого гнёздышка, скрывавшегося в перстне, маленькую белую пилюлю.
- Остановите её! – крикнул дядя, опомнившись первым.
Но Ричард не успел сделать ни шага, как Гизелла, которая уже поднесла пилюлю ко рту, вдруг побледнела, захрипела, закатила глаза и повалилась на подлокотник кресла, забившись в конвульсиях.
Дядя бросился к ней, я налила в бокал чистой воды, но было уже поздно.
- Сердце остановилось, - сказал дядя, прощупывая пульс сначала на руке, а потом на шее королевы. – Зовите всех врачей, надо засвидетельствовать смерть.