В нашем доме газет и бульварных журналов не признавали. Дядя мало интересовался политикой или светскими сплетнями. Этого ему с лихвой хватало в королевском дворце. Мы выписывали только научный альманах королевской Академии, где иногда печатали и дядюшкины статьи, а дамские журналы я вполне могла пролистать, когда приходила в гости к Винни.
Поэтому я понятия не имела, где находится редакция столичной газеты, и четыре раза проходила мимо унылого серого здания, похожего на конюшню.
Скорее всего, раньше это и было конюшней. Когда я, наконец, сообразила, что это строение и является редакцией, и вошла туда через расшатанные двери, меня встретил стойкий неприятный запах, отчего хотелось закрыть платком рот и нос.
Я прошла по пустому коридору и увидела открытую дверь в самом конце. Оттуда доносились голоса, и я пошла прямиком на них. В грязной, засиженной мухами комнате, находились двое. Один - толстенький неопрятный человечек с огромной лысоватой головой и в очках со сломанной дужкой, повисших на лице косо, что придавало ему и жалкий, и смешной вид одновременно. Второй - высокий, господин с нервным, сухощавым лицом, в дорогом синем камзоле с серебряными пуговицами, из кармашка которого торчал белоснежный батистовый платочек. Толстяк сидел за столом, заваленным вскрытыми письмами и скомканными листами бумаги, а высокий стоял у окна, скрестив руки на груди.
При моём появлении оба господина дружно замолчали, и высокий спросил очень вежливо, окинув красноречивым взглядом мои видавшие виды платье, накидку и чепец служанки, поверх которого я накинула шерстяной платок:
- Чем могу служить, милая барышня?
Сказано это было так, что я сразу поняла – милой, а тем более барышней он меня не считает. Я поправила очки, и толстяк машинально повторил мой жест, ухватившись за единственную дужку.
- Моё имя – Фанни Браунс, - сказала я строгим официальным тоном, - я инспектриса королевской кухни, и пришла по поручению её величества королевы Гизеллы. Мне хотелось бы видеть того, кто отвечает за материал, что печатают в вашей газете.
Мужчины быстро переглянулись, и высокий совсем другим тоном ответил:
- Меня зовут Теофраст Фрефрон, и газета принадлежит мне. Это, - он кивнул в сторону толстяка, - редактор газеты господин Томас Россе. Обычно он выбирает материал для будущих статей. Её величество хочет заказать нам особую статью? – у него даже глаза сверкнули, когда он это произнёс.
- Нет, - разочаровала я его. – Никаких заказов. Её величество хочет знать, на каком основании вы разместили жуткий пасквиль, порочащий честь господина королевского маршала, милорда де Морвиля.
Господа газетчики быстро переглянулись, а потом толстяк демонстративно занялся бумагами, а высокий подошёл ко мне, улыбаясь уголками тонкогубого рта и потирая тонкие жилистые руки.
- Давайте сразу проясним один момент, уважаемая инспектриса, - сказал Фрефрон вкрадчиво. – Мы никоим образом не затронули честь королевского маршала…
- Неужели? – изумилась я. – Насколько я помню, вы обвинили милорда де Морвиля в хитрости и трусости.
- Нет-нет-нет, - Фрефрон с усмешкой покачал длинным указательным пальцем перед моим лицом. – Попрошу вас не бросаться громкими словами. Мы никого не обвиняли, а всего лишь выдвинули предположение. Версию, так сказать. Мы не знаем истинных причин, почему герцога де Морвиля поразила такая странная и внезапная слепота, и допускаем, что это может быть болезнью, а может и не быть болезнью…
- Её величество королева Гизелла недовольна вашими «версиями», - перебила я его разглагольствования. – Но вы уже сделали своё дело, и даже опровержение не поможет, поэтому её величество желает получить информацию.
- Это уже интереснее, - усмехнулся газетчик, а толстяк позабыл о своих документах и с беспокойством заёрзал на скрипучем стуле. – Какого рода информация вам нужна?
- Не мне, - поправила я его мягко. – Её величеству.
- Ах, - картинно спохватился Фрефрон. – Конечно, ее величеству. Прошу прощения.
- Кто сообщил вам сведения о герцоге? – выпалила я. – Мне нужно имя того человека, кто рассказал вам о болезни его светлости.
Некоторое время Фрефрон смотрел на меня, прищурив глаза, а потом произнёс:
- Мы никогда не выдаём наши источники. В нашем деле главное – сохранить тайну. Сожалею, госпожа инспектриса.
- Мне именно это передать её величеству? – спросила я высокомерно. – Что вы желаете сохранить тайну? А вы не желаете оказаться сегодня вечером в королевской тюрьме, чтобы посекретничать с начальником тайной полиции?
Толстяк подпрыгнул на скрипучем стуле и икнул, вытаращив на меня глаза, но Фрефрон остался невозмутим.