Всё же я смогла промяукать что-то вроде «надо сохранять благоразумие». Не поручусь, что фраза прозвучала именно так, потому что сложно говорить, когда поцелуи слишком жаркие, объятия слишком пылкие, а прикосновения слишком нескромные. Боюсь, и я повела себя нескромно, потому что принялась стягивать халат с Ричарда, и это совершенно противоречило тому, что я лепетала про благоразумие и сдержанность.
- Господи, Сесилия, да я клянусь, что не трону тебя, - принялся уверять Ричард, не прекращая оглаживать и ощупывать меня, словно пытался убедиться, что держит в объятиях именно Сесилию Лайон, а не сплетницу леди Бобински, к примеру. – Всего несколько поцелуев… всего один… и я сразу уйду…
Не знаю, верил ли он сам тому, что говорил, но я точно не верила.
Дверная задвижка, передвинутая в пазах до упора, красноречиво указывала на то, что уходить его светлость не собирается, и счет поцелуям уже вёлся десятками, а не поштучно.
И я вдруг подумала – а не стоит ли отправить разум прогуляться куда-нибудь подальше? Два дня до дуэли… А потом я могу потерять Ричарда навсегда. Справедливо ли отказывать ему в последней радости?.. Нет-нет! Даже предполагать такое нельзя! Герцога ждёт долгая и счастливая жизнь! Небеса не настолько жестоки, чтобы уничтожить такого доброго, благородного человека… Самого лучшего на свете…
Самый лучший человек тем временем уже нёс меня в сторону кровати, и я совсем не помнила, каким образом оказалась у него на руках.
- Дик, ты с ума сошёл… - сделала я очень слабую попытку остановить его, потому что вопреки словам обхватила герцога за шею и склонила голову ему на плечо.
- Просто так удобнее, - пояснил он, - у меня колени от тебя дрожат.
- Ну если дело в этом, тогда конечно, - не удержалась и хихикнула я.
Ричард не рассчитал расстояние до постели, наткнулся на неё, и мы повалились на перину и подушки, не разжимая объятий.
Разумеется, целоваться лёжа в постели было куда удобнее.
Халат герцога упал на пол, моя ночная рубашка была спущена с плеч едва не до пояса, и я блаженно закрыла глаза, позволяя целовать себя куда угодно. Ричард уже касался моей груди, и я часто вспоминала те ласки, вздрагивая от удовольствия, но каждое новое прикосновение было прекраснее, чем в памяти, и я кусала губы, чтобы сдержать вздохи и стоны наслаждения.
Только зачем сдерживать?..
Не лучше ли уступить? Ведь осталось два дня… И третьего дня может не быть…
Сесилия, нельзя думать о таком!..
Но я уже запустила пальцы в волосы герцога, притягивая его к себе, подсказывая, что ему делать и где мне приятнее всего ощутить его губы.
Дыхание его совсем сбилось, и одно это сводило с ума. А был ещё прерывистый горячий шёпот о том, как я красива, как я желанна, и как рядом со мной трудно сохранить рассудок… И ещё – новые поцелуи, от которых дрожали сердце и тело, и душа заодно… И совсем неважным казалось то, что мужчина, обещавший уйти после одного поцелуя, совершенно позабыл о своей клятве, и покрывал меня новыми и новыми поцелуями, и не все они получались в губы.
Когда ладонь герцога легла на моё колено и начала понемногу подниматься вверх, я забыла думать про картину в дядюшкином кабинете, про благоразумие и про какую-то там девичью честь. Я сама подтолкнула его руку, чтобы поскорее добирался до того места, которое сейчас горело и желало совершенно особых прикосновений.
- Сесилия… - простонал Ричард мне в ухо, и это было такой сладостной музыкой, что я тоже застонала в ответ – изнемогая и сдаваясь до конца.
Где-то далеко грохотал гром, сверкали молнии, но для меня существовал лишь мужчина рядом со мной. Я скользнула рукой по его животу и ниже уже привычным движением, и просунула пальцы за край нижних штанов герцога, как вдруг он оторвался от меня, приподнимаясь на локте.
- Чем это пахнет? – спросил Ричард и потянул носом. – Чувствуешь? Пахнет дымом…
- Что? – спросила я, понимая его через полслова.
Но тут же поняла, что молнии и гром – это не из области моих фантазий. Где-то что-то грохотало, а по пологу над кроватью метались желтые сполохи.
- Пожар! – завопила я, вскакивая с постели, потому что противоположную стену уже вовсю лизали огненные языки.
- Где вода? – крикнул Ричард, тоже вскакивая и шаря вокруг руками
- В кувшине! – крикнула я в ответ и вспомнила, что герцог ничего не видит.
Кувшин я схватила сама и выплеснула на стену, чуть выше плинтуса, откуда начали темнеть обои. Запахло палёной кожей, и я увидела край картины, которую засунула за комод.
Портрет Беатрис Ратленд!