- Сесилия, спой мне, - попросил вдруг герцог, и я замолчала на полуслове. – Помнишь тогда, на балу, - продолжал он, - ты пела песню. И играла на рояле. Это было так красиво. Спой мне сейчас.
- Помню, как Стефания Близар играла на скрипке, - отозвалась я мрачно. – Теперь скрипка есть, а волшебницы нет. А как было бы хорошо, если бы всё получилось наоборот…
- Думаешь, волшебница могла бы помочь? – усмехнулся Ричард.
- Она что-то знает об этом деле, Дик, - произнесла я упрямо. – Но почему-то сразу об этом не сказала. Что за глупые тайны? Когда на кону жизнь человека?
- Маги не любят вмешиваться в жизнь обычных людей, - сказал Ричард. – Да и насколько я знаю, услуги Стефании Близар стоят очень дорого. Только королям и по карману.
- Она ещё и деньги за это берёт! – я в сердцах швырнула очищенную креветку к её таким же голеньким подружкам, освобожденным от панцирей. – Вот корыстная особа! Но всё же, - тут я вспомнила наш с волшебницей разговор в Эпплби, - всё же она хотела помочь… Только зачем отдала бродяжкам свою скрипку?
- Вряд ли мы это узнаем, - ответил Ричард. – И лучше не думать об этом. Мы ничего не смыслим в колдовстве. Размышлять о нём - всё равно что пытаться понять, почему ветер дует и солнце светит. Лучше спой мне. Прошу тебя.
У меня задрожали пальцы, и губы запрыгали, и сама я готова была расплакаться, но слезами ведь делу не поможешь – сколько раз я повторяла эту присказку?
И я запела – негромко, потому что боялась, что Ричард услышит слёзы в голосе. Я запела опять ту же самую песню про пр<em>о</em>клятого ещё до рождения ребёнка, принесённого собственной матерью в жертву, чтобы получить любимого мужчину.
Креветки были забыты, я пела и смотрела на Ричарда, пытаясь запомнить каждую черту, каждую линию его лица. А ещё – светлые волосы, почти серебряные. И сильные руки, которые умеют быть такими нежными. Нет, я не могу потерять его. И он никогда не потеряет меня.
Я пела, слова были знакомы, потому что я исполняла эту песню столько раз, что и не вспомнить, но почему-то сейчас я пропевала строки иначе, чем раньше. Будто сама песня приобрела иной смысл. Тот, который сначала ускользал. Мне показалось, что ещё немного – и я что-то пойму… Что-то очень важное…
Но мне опять не удалось закончить песню так, как надо. На середине третьего куплета меня перебил настоящий грохот – кто-то изо всех сил молотил во входную дверь.
- Что это? – я вздрогнула и уронила недочищенную креветку на пол.
- Кто-то пришёл, - сказал Ричард и отставил в сторону тарелку с кляром, а сам поднялся с табуретки, хмуро прислушиваясь.
- Господи! Это и так понятно! – вскинулась я, поправляя чепец. – Но кто? И почему так стучат? Мы же никого не ждём…
В прихожей раздались шаги Эбенезера, потом послышался его недовольный голос. Но настойчивый стук не прекращался, и Ричард пошёл в прихожую, попутно налетев на скамейку, на которой стояла корзина с зеленью.
Петрушка рассыпалась по полу, только я не обратила на это никакого внимания, торопливо вытирая руки, и гадая, что случилось, и кто так настойчиво просится в дом.
- Идите к себе и будьте готовы бежать, если понадобится, - велел мне герцог и вышел в коридор.
Разумеется, я побежала следом, а не прятаться в потайной ход.
- Кто там пришёл? – позвал Ричард.
Я попыталась взять его под руку, чтобы помочь дойти до двери, но он почти оттолкнул меня, приказав ждать наверху.
- Какая леди д`Абето? – донёсся до нас строгий голос Эбенезера.
Мы с Ричардом замерли, услышав это имя.
- Это дом герцога де Морвиля, - свирепо продолжал Эбенезер, оберегая входные двери не хуже цепного пса. – Он, к вашему сведению, королевский маршал! А вас я не знаю!
- Эбенезер! – крикнули мы с Ричардом одновременно.
- Что?! – раздражённо отозвался он, а потом выглянул из прихожей.
- Говорите потише, пожалуйста, - попросила я его, хватая Ричарда под руку, и теперь он не отказался от помощи. – Похоже, приехала тётя милорда герцога, - сказала я Эбенезеру, когда мы с де Морвилем добрались до входа.
Это точно была она – никаких сомнений. Голос леди д`Абето невозможно было спутать ни с каким другим. Особенно когда она так громко возмущалась, стоя снаружи, на крыльце.
- Открывайте, - шепнула я слуге, и он, помедлив, отворил засов.
- Как это назвать, по-вашему?! – в прихожую ворвалась тётушка герцога, и сразу стало тесно и шумно. – Почему это меня не пускают в мой собственный дом? Кто этот наглый старик? – она смерила Эбенезера негодующим взглядом.
- Прошу прощения!.. – завопил возмущённый Эбенезер. – Я совсем не старик!
- Если вы – старуха, то я – огнедышащий дракон, - огрызнулась леди д`Абето.