Если честно, я уже и думать забыла про это покушение…
С усилием прогнав воспоминания о мёртвых глазах, глядящих на меня, я прижалась щекой к груди Ричарда, чувствуя, как тают снежинки, налипшие на его плащ.
- Но ты ведь будешь рядом, - сказала я, потеревшись щекой, как кошка. – И защитишь меня от всего. И от всех. А ты узнал, кто хотел… кто напал на меня?
- Пока нет, - ответил Ричард. – Поэтому мы не знаем, кто и когда может снова тебе навредить.
- Может, это было стечение обстоятельств, - осенило меня. – Просто грабитель хотел напасть на девицу, которая вышла из королевского замка. Хотел ограбить.
Ричард заколебался, и я поняла, что ему такая мысль тоже приходила в голову. Мало ли людей, готовых убить и за кусок хлеба?.. А у меня, всё-таки, вид приличный… Вот только я сразу сказала, что денег у меня нет…
Но об этом Ричарду напоминать не стоило, я и не стала.
- Считай, что это мой каприз, - сказала я, глядя на Ричарда снизу вверх и хлопая ресницами. – Имею я право на капризы?
- Имеешь, - коротко ответил он и крепко поцеловал меня.
Когда мы немного отдышались, я сказала тихо, уже без наигранного кокетства:
- Только обещай, что не будешь задавать никаких вопросов. Просто не задавай… Пока…
Через полчаса мы с Ричардом уже подходили к дому, где располагалась художественная мастерская, и Ричард нёс завёрнутый в плотную ткань портрет Беатрис Ратленд. Вопросов мой любимый не задавал, и я была ему за это благодарна. Пока не время отвечать на вопросы… Потому что я не знаю ни одного ответа…
Глава гильдии королевских художников носил пышное иностранное имя – Шарль Эманжьер Готфрид фон Ло, но был рыжим и веснушчатым, как какой-нибудь мальчишка Морис из пригорода.
Он с готовностью принял королевского маршала и рассыпался в любезностях и поздравлениях насчет скорой свадьбы. Оказывается, господин фон Ло был знаком и с моим дядей и тут же попытался уговорить меня заказать в мастерской свадебный портрет, и очень любезно предложил сам его написать.
Я пообещала подумать насчёт свадебного портрета, отговорившись трауром по королю Эдварду, и развернула картину, которую мы принесли с собой.
- Это портрет матери моего мужа, - сказала я господину фон Ло. – Вы не знаете, кто художник?
Он долго рассматривал картину, хмуря рыжие, как апельсин, брови, а потом покачал головой.
- Впервые вижу эту работу, - сказал господин фон Ло. – Могу только сказать, что портрет, скорее всего, был написан двадцать или тридцать лет назад. Тогда носили такие головные уборы, вроде тюрбана… Но манера написания совершенно не подходит для того времени. Тогда модно было рисовать портреты знатных дам с птицами, а не с цветами. А тут, как видите, незабудка.
- А муха? – спросила я, волнуясь. – Почему тут нарисована муха?
- Написана, - вежливо поправил он меня и пожал плечами: - Не знаю, что означает это насекомое. Возможно, художник был тщеславен, и хотел, чтобы все видели, насколько портрет похож на оригинал. Вот, мол, смотрите, как похоже я нарисовал муху, значит, и женщину нарисовал похоже.
Это была ещё одна версия, почему на картине изображена муха. И что-то ни одна из версий мне не нравилась.
- Значит, невозможно узнать, кто написал портрет? – спросила я с таким разочарованием, что господин фон Ло улыбнулся.
- Сожалею, но стиль мне незнаком, - сказал он. – Но мазки нанесены очень тонко. Использовалась техника лессировки, а это очень сложный приём. Художник такого уровня вряд ли был самоучкой, скорее всего, обучался в художественной школе, в столице… Но мне он неизвестен. Тридцать лет назад я был ещё юнцом и жил далеко отсюда. Но почему бы вам не расспросить бывшего главу гильдии? Господин Вилль, правда, лет десять как отошёл от дел, но живёт на соседней улице. В доме возле фонтана. Там ещё аллейка молодых елей. Навестите его. Возможно, он что-то вспомнит.
- Благодарю вас! Если решусь на свадебный портрет, обязательно закажу его вам! – щедро пообещала я и потащила Ричарда к дому с фонтаном.
Господин Алессандро Вилль (и у него было вычурное иностранное имя) сам открыл нам дверь, распространяя запах масляных красок, оливкового масла и вина.
- Заказы временно не принимаю… - начал он слегка заплетающимся языком, но я приподняла ткань, показывая ему портрет.
- Вы случайно не знаете, кто художник, господин Вилль? – спросила я, волнуясь сама не зная почему. – Это очень, очень важно.
- Не знаю… - ворчливо начал бывший глава гильдии, но замолчал на полуслове, взял картину из моих рук, долго смотрел на неё, а потом мотнул головой, приглашая войти.