– Меня зовут, Сергеем – промолвил высокий светловолосый молодой человек, как только поезд тронулся.
– Я тебя знаю, – ответил Иван – ты живешь на соседней улице.
Сергей пристально посмотрел на Ивана.
– А я то думаю, откуда мне так знакомо твоё лицо!
Сергей был ровесником Ивана; хотя и выглядел старше, в силу своего высокого роста и спортивного телосложения. Он подмигнул и ободряюще потрепал Ивана по плечу.
Поезд степенно отстукивал колесный ритм. Вокруг были те же деревья, реки, поля; то же солнце вставало на Востоке и уходило на Запад; тот же воздух дарил зимнюю прохладу; но земля была другая – чужая, незнакомая. По мере приближения к конечному пункту прибытия, людей в вагонах становилось меньше. Одних расстреливали при попытке к бегству, другие умирали от холода и недостатка еды.
За время, проведенное в пути, Сергей с Иваном очень сдружились. Не раз они думали о том, как бы уловить момент, когда немецкие солдаты отвлекутся, и они смогут незаметно спрыгнуть с поезда. Решили, что бежать надо в лес, простирающийся вдоль железной дороги. А затем возвращаться назад, пробиваясь к советским войскам или партизанам. Но, к сожалению, всем планам и надеждам ребят на побег не суждено было сбыться. Слишком бдительны были немецкие солдаты, слишком слабы были русские пленные.
Глава III
На железнодорожной станции маленького польского городка открыли вагоны, построили всех пленных, произведя пересчет. Затем вышел молодой немецкий офицер, он передал одному из полицаев списки. Они разделили всех прибывших на две большие группы. Сергей и Иван были в одном списке, в который, преимущественно, попали юноши и мужчины в возрасте до 40-45 лет. Их погрузили в машины и отправили в неизвестном направлении. Остальных оставили ждать на станции.
Машины с людьми двинулись по заснеженной дороге. Кругом тянулись белые поля, вдалеке виднелись маленькие фермерские домики. Небо было чистым, воздух – холодным. Здесь, все казалось чужим, враждебным, несмотря на свою красоту. И хотя над головой не кружили военные самолеты, не были слышны артиллерийские залпы и автоматные очереди; запахом войны веяло в этих краях не меньше. Ваня чувствовал, как сильно, от волнения, бьется сердце. Все тело было сковано дрожью. Нет, это дрожь не от зимнего холода. Это был страх, жуткий страх, совладеть с которым парень не мог.
– Эй! Ты чего? – толкнув слегка плечом, спросил Сергей.
– Не знаю. Трясет так сильно, ничего не могу с собой поделать.
– Ты, случайно, не заболел?
– Я боюсь. Куда нас везут? Почему остальных оставили на станции? – на глазах Ивана наворачивались слезы.
– Ну, братишка, – стараясь подбодрить, громко произнес Сергей, – не раскисай.
В это время, один из автоматчиков, ехавших в сопровождении машины, обернулся и пристально посмотрел на ребят.
– Verstumme Säue, – грозно прикрикнув, направил на них дуло автомата.
Ребята резко опустили головы, уткнув глаза в пол кузова. Немец отвернулся, продолжая смотреть на дорогу.
Оставшуюся часть пути ехали молча. Дрожь унять так и не получалось. Ваня закрыл глаза, представив образ матери. Сразу вспомнил свой дом, цветущий летний сад во дворе, теплое плещущееся море Азовского залива, искрящееся под лучами солнца.
Вспомнил отца, который с ними давно не жил, но писал регулярно, высылая свои фотокарточки. От этих воспоминаний стало так тепло и спокойно: холодный зимний ветер перестал пронизывать тело.
– Аnreisten – крикнул вдруг, один из автоматчиков.
Машина резко остановилась. Раздался лай собак; зазвучала немецкая речь. Открыв глаза, Ваня увидел, как некоторые пленные уже начали спускаться с кузова машины, выстраиваясь в шеренгу. Сергей уже встал со своего места.
– Давай, подъём. Кажется, приехали…
Иван встал и начал продвигаться по кузову, вслед за другом; спрыгнул на снег и стал в строй за Сергеем.