Пока она ждала свой капучино, прислушиваясь к деловитому шипению кофеварки, за которой орудовала девушка, подменявшая по субботам бариста, Софи еще раз оглядела датские слоеные улитки. Нет, нельзя. Но они выглядели так аппетитно. Бесполезно. Совершенно невозможно устоять перед этими улитками или булочками с корицей.
Балансируя между столиками с тарелкой в одной руке и чашкой в другой, стараясь держать плечи ровно, чтобы сумка не соскользнула и не снесла посуду с какого-нибудь столика, Софи пробралась к своему любимому месту в углу, откуда открывался вид на оживленную улицу.
К несчастью, за ее любимым столиком сидела усталого вида женщина с маленькой девочкой, которая негодующе хныкала. Большие голубые глаза ребенка вспыхивали от возмущения, пока она тянулась пластиковой ложкой к стаканчику йогурта, который ее мать держала на расстоянии вытянутой руки. Софи поняла, почему стаканчик оказался подальше от опасной зоны. Маленькая девочка уже успела размазать бо́льшую часть его содержимого по волосам, и мать пыталась оттереть с них белую жижу салфетками. С того места, где стояла Софи, казалось, что происходит борьба двух осьминогов.
Она села за соседний столик, с нежной улыбкой наблюдая за этой борьбой, и уже собиралась отвернуться, когда молодая женщина подняла голову и бросила на нее злобный взгляд, плотно сжав губы в презрительной усмешке.
Слишком поспешно отпив горячего кофе, который обжег ей горло, Софи отвела взгляд, потрясенная этой бурной, неприкрытой ненавистью, которая заставила ее почувствовать себя так, словно ей дали пощечину. Она сделала пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Бедной женщине, вероятно, тяжко приходится, и тут нет ничего личного. Выдавив любезную улыбку, она сделала более размеренный глоток кофе и посмотрела на соседку, надеясь, что ободряющее, дружеское лицо поможет женщине почувствовать себя немного лучше.
Ух ты, она все неправильно поняла! Если уж на то пошло, лицо у женщины сделалось еще более злобным, губы сморщились, как древний грецкий орех, и мордашку девочки она теперь вытирала сердито, салфетки в ее руке развевались, как простыни на ветру.
Ее страдания и расстройство казались почти физически ощутимыми. Софи на секунду заколебалась. Она не могла игнорировать бедную женщину, которая явно была очень несчастна.
– Все в порядке? – спросила Софи с робкой улыбкой, чувствуя себя так, словно пытается урезонить львицу.
– В порядке? – рявкнула женщина, но тут маленькая девочка ударилась в рев, и лицо ее матери мгновенно расслабилось, а гнев и злоба сменились откровенным страданием. – Ох, Эмма, детка. – Липкими от йогурта руками она подхватила девочку и прижала к себе, растирая ей спину. – Ну же, ну же. Мама извиняется.
Софи почувствовала легкий укол зависти, что-то у нее внутри едва заметно екнуло. Однажды… когда-нибудь…
Девочка крепко прижалась к матери и, перестав плакать, с внезапным ликованием бросилась к стаканчику с йогуртом. Мать улыбнулась, смирилась и покачала головой.
– Ах ты, егоза! – Она нежно поцеловала мягкие, как сахарная вата, кудри девочки и посадила ее к себе на колени, поставив перед собой на стол стаканчик с йогуртом и протянув дочке ложку.
На Софи женщина посмотрела спокойно и не мигая, хотя в ее взгляде все еще сквозил гнев.
– Вы спросили, все ли у меня в порядке? – В ее глазах заблестели непролитые слезы, она вызывающе вздернула голову.
– Да. Вам нужна помощь? Похоже, у вас уйма хлопот. – Софи улыбнулась девочке, которая теперь казалась вполне довольной. – Она просто чудо. Хотя этому беспорядку не позавидуешь. Хотите принесу еще салфеток или еще чего-нибудь?
– Да, она чудо, и она моя, – откликнулась женщина и встревоженно обняла девочку за плечи, чтобы защитить ее.
– Да, – осторожно ответила Софи. Неужели эта женщина считает ее похитительницей детей или что-то в этом роде?
– Вы же не против, правда, Софи? Не против делиться всяким? – Голос женщины стал вдруг усталым, плечи поникли, на лице появилось выражение боли.