Аллаин вошла внутрь, миновала прихожую и оказалась в уютной гостиной. В углу, на большом и удобном письменном столе, стоял непонятный приборчик с плоским светящимся квадратом, похожий на Магическое Зеркало, а рядом высилась стопка тетрадей и листков с печатными текстами. Наверное, это и были те самые черновики той самой книжки…
- Признавайтесь, Геральд, вы жили в Виталании? Общались с Алабадином?
- У меня… э… прямая связь с принцем Алабадином, - помедлив, ответил мужчина.
- Зачем вы позволили его заколдовать?
- Это ложь, - мужчина устало вздохнул. – Алабадин и крокодил – одно и то же. Была такая прекрасная страна Оликония, пронизанная магией, жители которой, метаморфы, могли оборачиваться в любое существо. Оликонии пришёл конец, среди жителей не осталось ни одного, способного вернуться в нормальный облик. Принц Алабадин навсегда остался крокодилом, и даже поцелуй королевы, - Геральд еле заметно усмехнулся и многозначительно посмотрел на Аллаин, и та порозовела от смущения. – Не способен его реанимировать. В сущности, они виноваты сами – слишком много экспериментировали с биологическими оболочками – и доигрались. Тебе жаль его?
- Жаль, - тихо призналась Аллаин. – Правда, мне рассказывали совсем другую историю.
- Другая история тоже имела место, - сочинитель почесал в затылке. – Но в другом варианте. И не называй меня именем Высшего Мага Геральда так часто, пожалуйста, мне неловко.
- А откуда вы всё это знаете, если вы - не Высший Маг?
- Я – писатель, - признался лже-Геральд. – Я сочинил всю эту заковыристую историю и нарисовал к ней иллюстрации. Согласись, писатель, способный придумать и одухотворить такое количество персонажей и миров – почти что маг. А поскольку ты – такая настоящая, живая, хотя и придумана мною, то с твоей стороны, в общем-то, справедливо приписать мне некоторое количество качеств Мага Высшего порядка. Нет, конечно, я совсем не превозношу самого себя, - поспешно спохватился он. – Это было бы нескромно, а гордыня – большой грех. Есть огромное количество авторов, куда более успешных и талантливых в создании альтернативных миров.
Аллаин почти ничего не поняла из гладкого потока слов писателя. Поняла только одно - Эндора не было и здесь. Он словно провалился сквозь миры.
Но ей не понравились слова о том, что это именно он создал и её, и всех её друзей и попутчиков. Это было нечестно, она была сама по себе и нисколько не зависела от какого-то сочинителя, к тому же, далеко не самого успешного. И она прямо так и сказала писателю. Тот сразу погрустнел.
- Наверное, услышать такие слова от собственного создания – величайшее счастье и доказательство того, что ты чего-то стоишь, - сказал он. – Но мне почему-то грустно. Словно нечто важное ускользает из рук. Потому что чувство бессилия давит и гнетёт. Увы. У каждого человека в жизни бывают спады. Жизнь полосата, Аллаин.
- Если вы пишете о моей жизни, вы должны знать, что на самом деле случилось с моей мамой! Она влюбилась в вас, и вы увели её, да? Ответьте честно, если вы мужчина!
- Прекрасной Зиночке стало скучно со мной. Но я любил её, любил по-настоящему. Никакому Магу Геральду не снилось, что так можно любить… Зиночка променяла меня на успешного бизнесмена. Так часто случается в жизни, Аллаин.
- Где она сейчас? Где? – Аллаин схватила писателя за грудки и принялась трясти.
- Потрясающе! – удивился писатель. – Фантомное создание, а такая реальная сила! Увы, дитя, Зинаида вместе с новым мужем отправилась на другой край света налаживать бизнес, и взяла с меня клятву, что я не стану её искать. Я оказался таким дураком, что дал, и теперь до гроба буду жалеть об этом. Впрочем, у меня есть оправдание: я надеялся, что у меня появится новый стимул, новое вдохновение – вдохновение безнадёги. Я и тут промахнулся, обмишурился.
- Я не знаю, кто позволил вам глумиться над миром, не знаю, что у вас на уме и каковы ваши силы, - голос Аллаин задрожал от бессилия и горечи. – Но я умоляю вас – спасите и верните моего брата! – и Аллаин встала на колени. – Ради Вседержителя Миров, того, Кто Просекает Пространство! Я готова ради него на все!
- Ты уже побывала везде, бедная девочка, и в огне, и в воде, – писатель покачал головой. – Встань, милая. – Герман Леопольдович подошел и бережно поднял Аллаин. – Я сделаю все, что в моих силах, конечно, но… Мой двойник! Дело в том, в мирах есть тот, кто сильнее меня: мой двойник. Именно тот самый Геральд. Просто ты вышла не на него, а по случайному стечению обстоятельств – на меня. Он может оказаться… совсем не таким, как я… даже наверняка.