Седовласый мужчина с очень светлыми глазами и веером морщинок, разбегающихся по лицу, как бывает у человека, много находящегося на ярком солнце, долго шёл следом. Он был в синих плотных штанах с множеством карманов и металлических бляшек, в зелёной рубахе, заправленной под ремень, который, как сразу определила Аллаин, был никакой не кожаный, а просто резиновый.
На ногах мужчины были чудные ботинки на толстой подошве, пёстрые и разукрашенные. И - посвистывающие при ходьбе, почти как у садовых служителей её двора. И при этом он явно не вписывался ни в одно из известных ей сословий. Явный бродяга!
Аллаин ускорила шаг, её сердце колотилось. Её не развлекало даже то, что бродяга был одет так причудливо и забавно.
«Ещё не хватало преследователей!» - подумала она сердито. Её горничная Галиша, подруга детства Амата и бабушка Зоас всегда, с раннего детства, предупреждали её, что никогда не следует заговаривать с незнакомцами: вдруг это террорист, который собирается её украсть? Впрочем, откуда в хорошо защищённом дворце террористы? А посреди поля это и вовсе теряет всякий смысл. Хотя – посреди поля так легко схватить её и скрутить, а потом доставить в город и продать в рабство! Мало ли чего взбредёт в голову сочинителю! Но она так просто не сдастся! Аллаин помотала головой: что за дикие мысли лезут ей в голову! Откуда такая дурацкая подозрительность?
Но мужчина вдруг, словно услышав её мысли, ускорил шаг, обогнал её и заглянул прямо в лицо.
- Что вам от меня надо? – возмутилась Аллаин. – Я не люблю назойливость.
- Тебе не следует идти в этот город, - сказал мужчина.
- Как бы не так! – строптиво ответила Аллаин, хотя совсем не желала вступать с незнакомцем в прения.
- Этот город – не для живых.
- Ага! И горох с картофелем – тоже. Ха-ха! Придумайте что получше!
- О чём мы говорим! О, Боже, – растерянно пробормотал мужчина.
- Вот и не говорите, - Аллаин вдруг овладела не слишком свойственные ей прежде строптивость и неуживчивость.
- Ты меня не узнаёшь? – взволнованно спросил мужчина. – Неужели я так не похож на самого себя?
- Почему я обязана всех узнавать? Почему от меня беспрерывно требуют, чтобы я что-то или кого-то узнавала? Я умаялась от этого!
Мужчина устало и печально покачал головой и вздохнул.
- Я так долго пробивался наружу… Возьми меня за руку… пожалуйста!
Аллаин хотела, было, вновь возмутиться, но в словах мужчины было что-то такое – не просительное и жалкое, но настойчивое и полное скрытого смысла и значительности, а в глазах стыла такая мольба, что Аллаин не удержалась и взяла протянутую руку.
И в её голову вдруг хлынули удивительные воспоминания – яркие, цветные, радостные! Как же можно было это забыть? Вот она стоит на лыжах впервые в жизни, ужасно гордая, в новой шапочке и варежках, рядом с отцом. Отец такой большой и красивый, его лыжи кажутся совсем огромными. Сверкает и шуршит снег, большие дяди и тёти осторожно объезжают её, а она всё не решается сделать первый шаг… И тогда отец наклоняется, скрепляет свои и её палки и везёт Аллаин за собой, и она хохочет от восторга!
А вот отец в саду, сидит в шезлонге с газетой, а Аллаин стоит с учебником поодаль, скучная и угрюмая.
- Ну, как, выучила?
- Ничего не получается… – тянет Аллаин. Да и как может получиться, если вокруг бушует такая дивная, тёплая весна! – Не понимаю.
- Давай объясню ещё раз, - терпеливо говорит отец, и начинает снова рассказывать Аллаин об оптических законах.
А вот она, сдавшая экзамены, весело бежит по школьной аллейке ему навстречу.
- Пять!!! – вопит она так громко, что все оборачиваются.
- А я и не сомневался, - спокойно отвечает отец, но в глазах его – радость и гордость, которые невозможно скрыть.
- Папа! – прошептала Аллаин.