– Бедняжка Мел,– пыталась утешить меня Габи. Мои слезы капали и капали на ее новый бархатный диван (подарок в день помолвки от Аарона). – Последнее время тебе страшно не везет. Может, отменишь все встречи, запланированные на следующую неделю, и куда-нибудь уедешь? Если хочешь, я поеду с тобой. Тебе нужно хоть ненадолго забыть обо всех на свете и подумать только о себе и о том, чего тебе нужно от жизни.
Идею она подкинула неплохую. На пару минут я даже увлеклась и представила, как мы вдвоем с Габи летим в Вегас или в Диснейленд – словом,
в такое место, где нужно только пить и есть и можно ни о чем не думать. Но тут мне вспомнилось, что по какой-то причине я сейчас не имею права исчезать куда бы то ни было. Что мне мешало?
Ахда! Крестины Берти. И необходимость решить проблему с няней. Я определенно вернулась к тому, с чего начала.
– Нельзя мне уезжать! – простонала я. – Я пообещала Эмери, что помогу ей организовать крестины – она их пока не отменяла. И надо придумать, как избавиться от няни Адольфа. И попытаться спаси Ники от шантажа. Габи расширила глаза. – От шантажа?
Шмыгнув носом, я указала на свою сумку, до которой не могла дотянуться. Габи подала мне ее, и я выкопала из-под сотни важных вещиц огромный белый носовой платок Платок Нельсона, пахнувший его мылом, накрахмаленным воротничком рубашки и даже самую малость – стареньким рейнджровером. Я снова залилась горькими слезами.
Габи опять обняла меня. – Иногда мне кажется, Мел, что тебе тоже следует обзавестись секретаршей. Такой, которая сможет говорить вместо тебя «нет». Или научись этому сама, или зови на помощь меня. Хочешь, я возьму твой еженедельник и сама обзвоню твоих клиентов и даже родственников?
Она взглянула на меня так воинственно и решительно, что у меня потеплело на сердце. Хорошо, что рядом со мной в такие минуты была верная подруга. Первый плюс отыскался сам собой. Я решила непременно найти и еще два.
Честное слово, я не знаю, как умудрилась протянуть следующие несколько дней. Нельсон старательно делал вид, что не стряслось ничего из ряда вон, но жить как прежде было невозможно. Теперь, когда с моих глаз спала пелена, я все больше и больше осознавала, что никто другой мне не нужен, поэтому осторожное поведение Нельсона лишь усугубляло мою боль.
Не помогала даже работа. Через три кошмарных дня мне позвонила Эмери. Дату крестин снова перенесли, поскольку мать Уильяма, узнав, что на празднике будут принцы Александр и Николас Холленбергские, записалась на дополнительные сеансы липосакции.
Мне это было на руку, поскольку Эмери ничего не успела сделать, лишь подписала половину пригласительных, которые я отправила ей по почте. И то десять из них она решила не отсылать – передумала приглашать адресатов.
– Эмери,– сказала я,– ты уверена, что хочешь видеть на празднике всех остальных? Дядя Гилберт, например, понятия не имеет, что у тебя родился ребенок!
– Да,– сказала она. – Вполне уверена. Впрочем, не исключено, что папа стащил у меня стопочку чистых пригласительных. По-моему, у меня их было гораздо больше. Ты в курсе, что он затеял позвать своих издателей? Они думают, что этот праздник будет посвящен выходу книги о сырной диете!
– И сколько их будет? –спросила я, в ужасе просматривая списки закусок.
Их количество было рассчитано максимум на пятьдесят человек. Сырными блюдами перечень отнюдь не изобиловал. Словом, если отец собрался удивить гостей ананасово-сырными ежиками, ему предстояло наделать их самому.
– Не знаю… Может, человек десять? Да, еще придут дамы из «Женского института».
– Что?
– Их позвала мама. В знак благодарности за то, что они помогли ей навязать животных для последней крупной выставки. Наверняка она попросит их принести выпечку. На этом можно будет сэкономить…
– Если пресса узнает, что произведения искусства создает не только мама, у нее возникнут серьезные неприятности,– сказала я, подсчитывая с помощью калькулятора, будет ли достаточно пятнадцати блюд с бутербродами. Увы, на всех их явно не хватало. – Я перезвоню поставщикам закусок, Эм. А ты поднапряги мозг и скажи мне прямо сейчас, сколько будет гостей. Надеюсь, не больше восьмидесяти?
Эмери не отвечала.
– Слышишь, о чем я спрашиваю? – нетерпеливо воскликнула я. – Вспомни про свою свадьбу! Ты тогда забыла включить в список жену и детей дяди Тибальта, и им пришлось сидеть на сцене, рядом с музыкантами!