Церемония получилась волшебной, но, увы, слишком быстро закончилась. Настроение мне не испортила даже жуткая песня Уитни Хьюстон в исполнении Марго, школьной подруги Эмери. Пела она, пока остальных фотографировали. Берти не плакал целый день, если не брать в расчет единственного раза, когда папа кого-то попросил: «Присмотрите за мини-мной». И то это был не плач, а скорее вопль солидарности.
Я задержалась в церкви, когда гости направились в столовую к накрытым столам. Мне же, после того как мы с миссис Ллойд полдня провозились с сыром, была противна малейшая мысль о чеддере. Обнявшись со своим пальто, я задумалась о том, почему мне… немного грустно.
Конкретной причины не находилось. Моя печаль была естественным состоянием, которое переживаешь в конце очередного жизненного периода. Страница перевернута, все изменилось, и назад уже никогда не вернешься. Мне следовало шагать вперед, но я еще толком не знала, в каком направлении двигаться.
– Где ты все время прячешься? – спросил знакомый голос.
На соседний стул опустился до боли знакомый человек, мне на плечо легла его давным-давно знакомая рука.
От уюта, который всегда приносил с собой Нельсон, у меня потеплело на сердце.
– В чем дело? –спросил он, взглянув на мое задумчивое лицо.
– Не знаю. Ни в чем.
– Перестань,– добродушно проворчал Нельсон. –Не пытайся меня дурачить. Ты какая-то странная вот уже несколько месяцев. Давай поговорим. Я ничему не удивлюсь.
Я взглянула на него. Он улыбнулся и приподнял брови.
– Со мной, Мелисса, ты можешь поделиться любой проблемой.
Я откинулась на спинку стула.
– У меня возникает чувство, что я уже не знаю, кто я такая. Я становлюсь то одной, то другой – в зависимости от того, какой меня хотят видеть. Самой собой я могу быть с единственным человеком… – Я собралась с духом. – Мне тебя не хватает. Теперь я оправилась от всего на свете, но мне по-прежнему кажется, что я люблю тебя. А ты смотришь на меня как на сестру…
– Нет,– ответил Нельсон. Я снова взглянула на него.
– Да.
– Я вел себя именно так лишь потому, что ты смотрела на меня как на брата. Ты все время повторяла Роджеру: если бы у меня был такой брат, как Нельсон, я бы еще в детстве разузнала у него, по каким законам работает мужская логика. Твердила Габи, что живешь будто с подругой, которая умеет играть в регби. Скажи я, что у меня к тебе отнюдь не братские чувства, ты бы испугалась. И все закончилось бы полной трагедией.
– Нет, не испугалась бы,– возразила я. – Впрочем, раньше, может быть… Но теперь…
– Самое главное,– сказал Нельсон, беря меня за руки,– что ты вполне счастлива быть самой собой. И мне ты нравишься именно такая, как есть. Но научить тебя не играть чужие роли не в моих силах.
– Как я могу не играть чужие роли, если на притворстве основана вся моя жизнь? – прохныкала я.
Нельсон закатил глаза.
– Когда же ты наконец поймешь, что вовсе не притворяешься? Что уверенная, сексуальная, решительная и независимая женщина – это и есть ты? Все пойдет по-новому, едва ты научишься восхищаться собой так же, как восхищаемся мы. – Он пожал мои руки. – Я в этом списке первым номером. Потому что всегда был твоим большим поклонником.
– Правда? – спросила я, чувствуя, как мое сердце взволнованно подпрыгивает.
– Правда. Можно, я скажу тебе одну вещь? Надеюсь, после этого ты согласишься вернуться ко мне…
– Какую вещь?
Лицо Нельсона изменилось. Когда он снова заговорил, его голос зазвучал куда серьезнее:
– Мелисса, я…
Он стал медленно наклоняться ко мне, прикрывая глаза, как бывает всегда перед поцелуем. Я, позабыв обо всем на свете, тоже потянулась к нему.
Клянусь, минута обещала унести нас в сказку, но тут вцерковь влетели мои родители – папа с Берти в кенгурушке и следом за ними мама. В руках у обоих было по бокалу с остатками шампанского, мама размахивала какой-то бумагой.
– Мартин! – прокричала она. – Еще раз попробуешь от меня сбежать – и не сможешь бегать целый год, уж я об этом позабочусь!
– Я просто хотел найти спокойное местечко, женщина! – прорычал отец. – Дом кишит журналистами и чертовыми родственничками. Итак. Говори же! Чего ты забегала будто ошпаренная! О! Привет, Мелисса! Нельсон! – воскликнул он так, будто увидел нас сегодня впервые. – Мы вам, случайно, не помешали?
– Нет-нет,– вежливо ответил Нельсон. – Пожалуйста, разговаривайте.
Ей-богу, я так разозлилась на родителей, что была готова прикончить их тем самым мечом, которым якобы казнили Анну Болейн.