– Мелисса, у тебя большое сердце, и я ценю твою отзывчивость, – устало произнес Джонатан. – Но… – Он приподнял и опустил брови. – Может, довольно печься о чужих судьбах? Забудь о проблемах, которые тебя не касаются. Пожалуйста. Я больше не буду повторять тебе этого, однако очень прошу: постарайся расслабиться. Броди по Нью-Йорку. Будь со мной. – Он остановил на мне взгляд столь пронзительный, что я почувствовала себя так, будто сижу перед ним голая. – Еще раз поймаю вас за Милочкиным занятием, первым же рейсом полетите в Лондон, мисс Ромни-Джоунс.
– Хорошо.
– Хорошо. – Джонатан начертил рукой в воздухе невидимую черту. – День на исходе. Впереди вечер – не потянем в него дневные проблемы.
У меня полегчало на душе.
– Ужин обещает быть чудесным, – сказал Джонатан. – Стива и Дайану я сто лет не видел. Они с нетерпением ждут возможности познакомиться с тобой. «Грамерси таверн» – отличный ресторан. Тебе понравится.
– Не сомневаюсь, – произнесла я как могла воодушевленно.
Сказать по правде, чувствовала я себя весьма неважно. Столкновение с полицией, оказывается, пожирает уйму энергии. Не представляю, как хватает сил попадаться им столь часто, например, у Пита Догерти. Я тайно мечтала понежиться сейчас в ванне, заказать на дом что-нибудь вкусненькое и провести вечер с пультом дистанционного управления в руке перед огромным телеэкраном. Не утруждать себя знакомством с очередной компанией Джонатановых друзей, при встрече с которыми я неизменно чувствовала себя так, словно явилась на собеседование, затеяв устроиться на высокооплачиваемую должность в управление солидного инвестиционного банка.
Я украдкой взглянула на точеный профиль Джонатана, который в эту минуту объяснял таксисту, по какой дороге удобнее ехать. Наверняка он знает, как массировать ступни, подумала я. Ведь другие части тела растирает мастерски. Порой даже с физиологическими комментариями, что ставят в тупик…
Тут я вспомнила: наши отношения не на той стадии, когда можно совмещать массаж ног с просмотром телепередач, и сердце заныло от тоски по домашнему теплу, Нельсону и его давно не новому дивану. На диване я представила Джонатана. В спортивных штанах от Ральфа Лорена.
Нет, нельзя смешивать образ Джонатана и Нельсона.
Я взяла себя в руки. В Нью-Йорке надлежало соответствовать здешним требованиям. Не расслабляться. Ходить на вечеринки. Знакомиться с людьми. Запоминать новые имена, профессии, телефонные номера…
– Отлично! – произнесла я, и голос прозвучал неестественно, как мамин. – В котором часу надо там появиться?
– С семи до семи тридцати. Успеешь принять ванну, выпить чая и… – Джонатан провел пальцем по моему слегка влажному лбу, и кожу приятно защекотало. – Может, успеем ненадолго прилечь?
– Было бы здорово, – пробормотала я. – Хм, Джонатан, в последнее время я так много хожу, что, бывает, кажется, ноги вот-вот отвалятся.
Нельзя ли устроить, э-э… расслабляющий массаж? Всего на несколько минут?
Джонатан посерьезнел.
– Почему ты раньше не сказала, милая? Как только приедем, позвоню Лори.
До дома оставалось чуть больше квартала. Едва мы переступили порог, Джонатан связался с Лори, и та записала меня на гидромассажную ванну с молоком и миндалем для ног и на сеанс педикюра.
Ужасно мило, но я просила вовсе не об этом.
В «Грамерси таверн» мы с Джонатаном явились ровно в семь пятнадцать. В кремовом льняном костюме он выглядел исключительно. На мне было облегающее шелковое платье Милочки, которое вернулось из химчистки Джонатана как будто более новым, чем когда я покупала его на распродаже в «Селфриджез», и куда более дорогим.
Джонатан заметил, что, выйдя из такси, я глубоко вздохнула, и чуть не рассмеялся.
– Эй! Расслабься! – сказал он, кладя руку мне на талию. – Мы приехали на ужин в кругу друзей, только и всего!
– Тебе легко говорить, – сказала я, позволяя ему провести себя мимо швейцара, один взгляд на которого нагонял страх. – Поставь себя на мое место: так много новых знакомых за раз у меня не появлялось с начала учебы в колледже.
– Что поделать? – произнес Джонатан –
Всем не терпится с тобой познакомиться. Послушай-ка, пока мы одни: я сказал, что ты потрясающе выглядишь? Сдается мне, – прибавил он вполголоса по пути к бару, – все мои мысли за ужином будут лишь о том вечере, когда ты надевала это платье в последний раз.
Я в шутку пихнула его локтем в бок. В тот день мы отмечали три месяца, что были вместе. Я тоже все прекрасно помнила. Вечер был из тех, которые навек остаются в памяти: с устрицами, мартини и катанием на «Лондонском глазе».