К тому же парик имело смысл надеть и ради Годрика с Кристи. Я подумала: будет не лишним внести в сцену их воссоединения крупицу драматизма. Кристи входит в зал, видит, что Годрик разговаривает с гламурной кошечкой… Тот замечает возлюбленную, оставляет грудастую блондинку и идет к ней, к Кристи… По-моему, очень романтично.
Иного выхода у Годрика в любом случае не будет, ведь я поспешу на встречу с сестрой.
Если бы Джонатан узнал о моих намерениях, наверняка запротестовал бы, и теоретически я понимала почему. Но какой смысл посвящать его в эти планы? Я ведь не собиралась играть роль чьей-то подруги, просто не хотела, чтобы меня узнали, и все ради него, Джонатана.
Стоя в уборной «Старбакс» на углу Шестой и Уэверли и глядя на бледно-карамельные локоны, на длинную густую челку, я почувствовала, как меня захлестывает волна вины, обильно сдобренная приятным волнением. Блондинистые волосыбылиточно позолоченная рама для моего лица. Их отсвет нежно озарял кожу, глаза смотрелись более темными и открытыми, казалось, они не карие, а черные. Во взгляде отражалась капля ошеломления.
Милочка.
Я снова была Милочкой.
Построив самой себе глазки, я достала косметичку. Было нечто неуловимое в пелене светящихся волос, отчего лицу так и хотелось придать трагичности. Я аккуратно провела кисточкой подводки по линиям на верхних веках, утолщая их. На ресницы добавила туши. Щеки подрумянила розовым. Потом еще раз подкрасила ресницы.
И отошла на шаг назад, полюбоваться плодами своих трудов. Платье теперь выглядело шикарным, даже чуточку вызывающим. Может, дело было в том, что я иначе держалась. С угольками глаз, тлеющими под светлой челкой, и губами, покрытыми блеском, я походила на Брижит Бардо.
– Вот это да! – невольно слетело с губ. – Неужели Джонатан правда предпочитает этой прелести Мелиссу?
Мысль о Джонатане заставила вернуться в реальность. Я взглянула на часы.
Годрику я заявила, что пробуду на вечеринке ровно сорок минут, включая самое начало, когда еще никого нет, и пять минут в самом конце, в течение которых выходишь из бара и ловишь такси. В половине девятого я при любом раскладе должна была уехать, даже если вечеринка в это время только начиналась бы.
Ресторан, где желала побывать Эмери, располагался от клуба всего в нескольких кварталах. Я на всякий случай велела ей подъехать к восьми. Эмери всюду опаздывала, минимум на час – иначе не могла. Я предупредила ее, что прежде увижусь с другом, но не назвала его имени. И не предложила ей присоединиться к нам, дабы не нарушить все свои планы: не хватало только, чтобы Годрик воспылал страстью к замужней женщине, по которой, не исключено, сходил с ума десяток лет назад. Эмери по сей день выглядела почти так, как в школе, будь неладны ее огромные голубые глаза.
Когда Годрик с десятиминутным опозданием вплелся в «Старбакс», он не узнал меня, прошел мимо моего столика и принялся обводить зал угрюмым взглядом, не останавливая его на мне.
Я осторожно подняла руку, не желая привлекать к себе особого внимания.
Годрик же плевать хотел на осторожности.
– Ну и ну! – крикнул он. – Привет, Мелисса!
Я жестом велела ему сесть напротив меня и не махать так руками.
– Кстати, имей в виду, – прошептала я, – если назначаешь с кем-то встречу, не стоит, еще не увидев человека, так неприкрыто искать его глазами. Сразу создается впечатление, что тебя не удостоили чести явиться. А ты восходящая кинозвезда, не забывай.
Годрик не отрывал от меня изумленного взгляда, будто видел перед собой двуглавого звереныша.
– Ну и дела, Мел, – произнес он. – Ты выглядишь… как модель. Не костлявая, а модель в теле. Типа Софии Дал до того, как она отощала.
– Спасибо, – ответила я. – Я на твоем месте не продолжала бы.
– Пойдем? – сказал Годрик, вскакивая. – Пора.
Он потянул из-под меня стул, когда я еще сидела. Силы у него, по-видимому, хватало, но подобный жест кинозвезду не красил.
– По-моему, ты не горел желанием туда идти, – заметила я.
Было непривычно видеть его столь оживленным.
– А теперь горю, – улыбаясь, заявил Годрик Улыбка здорово его преобразила. На глазах из страдальца, измученного запорами, он превратился в очаровательного плюшевого медвежонка.
– Ладно, – ответила я. – Пошли. Приподнятое настроение Годрика чуть испортилось, когда мы приблизились к клубу и увидели медленно спускавшуюся по ступеням богемную троицу. Лица у всех были надменно-скучающие, создавалось впечатление, что идет компания не на вечер, а в больницу – лечить геморрой.