– Да, конечно, я вышлю ведомости, – ответила я. – Но ведь…
– И поторопись! – прокричал отец. – Расчеты мы уговорились проводить через бухгалтерию агентства, так?
– Так!
– Но кое-что изменилось. По-видимому, твоя сестрица желает, чтобы деньги поступали на ее собственный счет.
– Что?
– Что слышала. Только этих проблем мне не хватало! Будто мало Саймона, что явился вот с каким-то письмом из банка, твоей бабушки – разгуливает по дому, точно сбежала из второсортной постановки «Неугомонного духа». Еще этот Ларс! Крутится тут, стучит в гостиной чертовыми копьями!
– Ларс вернулся?
– Почти! – проревел отец, злясь, наверное, не на меня, а на Ларса.
– А мама как? – несмело спросила я, желая закончить разговор на более радостной ноте. – Я видела эту статью в «Сельской жизни». Кстати, еще раз с юбилеем! Хорошо отдохнули?
Папаша с шумом набрал в легкие воздуха.
– Мелисса, твоя мать семь месяцев подряд думает об одном вязании! Когда тридцать пять лет назад мы соединялись узами брака, я видел перед собой мадам Баттерфляй! Понятия не имел, что с годами это очарование превратится в проклятую мадам Дефарж. Только подумай: она с утра до ночи вооружена! Не могу я с этим смириться!
– Теперь наша мама – лицо «Женского института», – напомнила я, надеясь унять его гнев.
– Да уж, – ответил отец.
Я всем сердцем желала, чтобы он был помягче с мамой. Ребенок в любом возрасте болеет за мать душой.
Тут, может потому, что пропала связь (маловероятно), или потому, что отец сам ее прервал (как всегда), разговор внезапно оборвался. С моих губ слетел вздох.
– Прости, – пробормотала я, обращаясь к Светлане.
Она с укоризной на меня посмотрела.
– На то, чтобы р-расслабить твои ноги, мы убили целых сорок минут.
И я, и Светлана перевели взгляды на мои ноги. Они стояли в воде, точно две каменные стелы.
– Прости, – снова произнесла я.
Как было бы замечательно вплыть в «Мет», держа под руку Джонатана! Увы, погруженный в водоворот последних приготовлений, он не смог заехать за мной. Зато Лори прислала шикарный лимузин, и досада почти ушла, особенно когда я обнаружила на заднем сиденье букетик из роз – украшение для дамского платья.
Все-таки жаль, что Джонатан не видел, как я выхожу из дома. Когда я открыла дверь Иолан– де, что приехала забрать Храбреца до завтра, та чуть не заплакала от восторга.
– Ангел! – простонала она, обняв меня, насколько позволяла пышная юбка моего платья. – Сущий ангел… с помадой на губах!
Я приняла ее слова за комплимент и пообещала, что, если увижу в уборной знаменитостей, непременно расскажу ей об этом.
Подойдя к лестнице у парадного входа в «Метрополитен», я приостановилась, охваченная нервной дрожью. Не я ли учила Годрика, как держаться на разного рода праздниках?
Во-первых, пришло мне на ум, раз я приехала одна, могу никуда не торопиться и спокойно осмотреться.
Во-вторых, поскольку Джонатана рядом нет, никто не встретит меня с мыслью: «Почему он с этой, не с Синди?»
В-третьих…
Я мелкими шажками пошла вверх по лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, глядя на новые золотистые туфли и ощущая на себе десятки взглядов.
Нет, с Джонатаном было бы лучше. Я могла бы хоть поделиться с ним, что ошеломлена великолепием вокруг.
В-третьих…
Третьего плюса не отыскивалось. Я мечтала, чтобы Джонатан оказался рядом.
Лестницу освещали фонарики, в сказочном мраморном вестибюле, куда ни кинь взгляд, красовались, словно гигантские павлины, композиции из роз и лилий, воздух под гулкими сводами изобиловал мускусным благоуханием. Места, отведенные для празднования, ограничивала красная лента. Я приехала довольно рано, однако гостей в вечерних нарядах собралось уже прилично. Входя в вестибюль, дамы и господа снимали пальто и кашемировые шали, брали бокалы шампанского с огромных подносов и шли к Египетскому храму.
Сдав в гардероб короткий бабушкин жакетик из искусственного меха, я, распрямляя спицу и покачивая бедрами, последовала за остальными. Дрожь мало-помалу прошла. Шагая на высоких каблуках по пустым коридорам, я с приятным головокружением размышляла о тишине и покое, царящих в темных отгороженных красной лентой залах наверху. Они так и будут стоять до утра, задумчивые и пустынные, пока блистательное общество внизу пьет и закусывает.
Зал, куда я, наконец пришла, оказался весьма странного вида помещением: древняя арка, за ней каменный храм, а наверху вдавленный внутрь стеклянный потолок в современном стиле, светящийся необычным сиянием. На миг я почувствовала себя неуютно среди всей этой экстравагантности, но, одолев смущение, взяла бокал с шампанским у проходившего мимо официанта и посмотрела по сторонам, решая, с кем бы заговорить.