Мне тоже скучать не приходилось. Кочевники лезли и лезли, и их нескончаемому потоку не было конца и края. Клинки Света и Тьмы не успевали выпивать чужие души, ошмётки которых клубились в воздухе.
Я уже не испытывала никаких эмоций. Злость, ярость, ненависть перегорели и осыпались пеплом. Правду говорят: "Война – это тяжёлая работа". Порою – монотонная и нудная. Как сейчас: ткнула-выдернула, ткнула-выдернула.
Но я даже в кошмарном сне предположить не мог, что всё это так изводит и выматывает, убивая в тебе всё человеческое.
Лишь на один миг мне показалось, что нам "крышка", когда на телегу запрыгнуло сразу двое врагов, и столько же прорвалось верхом справа и слева. Спасибо отцу Фергюсу, который завершил свой променад в противоположную сторону и теперь возвращался обратно. Он так и дефилировал всё сражение то туда, то сюда, не давая врагам закрепить свой успех и безжалостно уничтожая самых бойких. Священник сшиб всадника с тачпана, а я добила остальных и пеших, и конных, не дав зарубить Сильтэрра.
Мгновение передышки. Оглянулась вокруг. И вовремя. Как раз Варе понадобилась помощь. Не успела она расправиться с очередным кочевником, как ещё один поддел её копьём с крюком. Такая загогулина, как у багра. Трудно сказать, за что хотел злодей зацепить женщину… Может – за ногу. Но крюк воткнулся… Как бы культурней сказать?
Так и скажи – в задницу.
В общем, не окажись в этом месте кольчуги с пластинами, этот гад Варе всю филейную часть бы разворотил. А так, я успела выбросить вперёд клинок Тьмы, срубив крюк. Женщина попыталась достать своего обидчика мечом, но не удержалась и упала на колени. На неё со всех сторон кинулись другие табиры.
Дальше за ходом схватки мне следить было некогда, потому что моя передышка кончилась. Сразила ещё двоих и оглянулась. Варильнгарх, прикрываясь щитом, кое-как отбивалась. Но ей бы точно несдобровать, если бы на помощь нашей "Снежной Королеве" не подоспел какой-то чернявый язычник с аккуратно подстриженной бородкой. Его имя совершенно стёрлось из памяти. Что хорошо запомнилось, так то, как этот мужик орудовал цепом. Не знаю, как у него получалось с обмолотом зерна, но кочевников он молотил на славу.
Ну и правильно, что наши отцы-командиры не стали мудрствовать. Человек лучше всего управляется с тем, к чему руки привычны. Охотник – с рогатиной, крестьянин – с цепом… лишь деревянные вилы заменили на пики. Попробуй тех, кто вчера от сохи, научи за несколько дней сражаться мечами и вриннами, если на это требуются годы, а бойцы потом совершенствуют своё мастерство всю жизнь. Впрочем, что я повторяю азбучные истины.
Гораздо интереснее было оружие у Чака: кривой меч, насаженный на древко. Молодой человек сам его отковал. Вернее, переделал и по-новому закалил ту железку, что нашёл среди трофейного оружия перебитых табиров. На мой вопрос: "Как оно называется?", Чаакрамендран выдал что-то вроде "Тырх-Быр-Сыр". У кочевников же эта загогулина именовалась "йолла". Мне-то сперва послышалась "юла". А действительно, в руках Чака эта штуковина вертелась, как волчок, быстро отнимая чужие жизни.
Не мене экзотическим было копьё Хэры. Потому что его лезвие было длиной с локоть. Внушительный такой обоюдоострый клин, которым можно и колоть и рубить. По-моему, именно такие были у зулусов или зусулов в Африке. С этими "каламбурными" каламбурами и не вспомнишь, как на самом деле то племя называлось.
Мы только расправились с очередными нападавшими, как сзади громыхнул взрыв, потом ещё один. Я обернулась. Наши, стоявшие лицом к крепости, восторженно заорали, с новыми силами навалившись на врага. Буквально через пару минут все нападавшие были перебиты, а появившиеся следом всадники заорали:
– О-ойло-он! О-ойло-он!
О, да это никак союзники? Конечно, вон же Тоша!
– Нирта, с вами всё в порядке?! – свесилась с седла женщина, вглядываясь в моё лицо.
А чего это у неё глаза, как блюдца?
– Да… А что такое?
– Вы вся в крови, места живого нет.
А ведь действительно. Кожу на лице аж стянуло. Ещё морозец этот. Несколько раз веки протирала, иначе бы слиплись. Теперь шарф, весь мокрый и грязный. Хрен отстираешь!
А одежда? Вон, в старину говорили: "по колено в крови". Раньше думал, что это лишь образное выражение. Ни фига подобного! Когда такая рубка, как сейчас, кровь из ран хлещет струями. Наши вокруг забрызганы ею по пояс. Ну а я, естественно, – с ног до головы.
Сняла с руки перчатку, зачерпнула с соседней телеги снега… Лишь на самом краю он ещё оставался белым. Остальное: борта, колёса, земля под ногами, всё было забрызгано кровью – спёкшейся коричневой и не успевшей свернуться ярко-алой. Сжала в кулаке холодный комок и провела им по лицу. Снежок моментально окрасился в красно-бурые тона.
– Это чужая кровь. Лучше расскажи, как там в замке?
Тоша принялась меня уверять, что всё хорошо, но на самом деле не всё оказалось так гладко, как в её рассказе. Потом то всё равно истина всплыла наружу.
В общем, Хорх здорово лопухнулся. Атаковал небольшой отряд кочевников своими более чем скромными силами и не успел вовремя отойти, когда к тем подвалила помощь: то ли замешкался, то ли недооценил опасность. В результате на плечах отступающих табиры ворвались во двор замка. Загородить арку телегами наши тоже не успели. Как устоял донжон – остаётся только удивляться.
За оружие взялись все, кто только мог держаться на ногах. Даже Фэра стреляла из арбалета. Не знаю, насколько хорошо это у неё получалось. Вряд ли лучше, чем у Эрвендилтоллиона, который, собрав оставшихся сородичей на вершине горы, сам взялся за лук. Невероятно, но мы отбились, двор опять был завален трупами врагов.
Своё слово сказали и бомбы. Маленькие ручные и те здоровые, что были брошены парлисами, когда кочевники сгрудились в кучу для контратаки. Собиравший силы амалат был убит, а его воинство рассеяно. Хорх вновь ринулся в атаку и пробился к нам.
– Нирта, если собираетесь вернуться в замок, то надо поспешить! – воскликнула вынырнувшая из-за спины Тоши Гэва.
– Да ты что?! – изумилась я, – Битва ведь ещё не закончена. Вот что, барышни, лучше заберите раненых.
А про Влэха то я совсем забыла.
– Сил, помогай!
Насилу откопали присыпанного чужими трупами сотника. Что бы я делала без Пройдохи. Перекинули Тоше мужа, как куль, через переднюю луку. Лишь бы у тачпана ноги не подломились. Гэва в это время усаживала на своего нарга Вару. Та буквально распласталась на крупе, потому что сесть ровно из-за засевшей в заднице железки не получилось. Может, как-нибудь доедет. До замка то рукой подать.
– А ты на чём, Гэва?
– Нирта, я останусь с вами! – непреклонно заявила моя служанка.
– А муж что скажет?
– Ничего, его снова ранили.
– И я с вами, нирта! – радостно заявил, соскочив со своего скакуна, Эпшир, – О! Смотрите, какая теперь у меня рука – железная, – он с довольным видом повертел забрызганную чужой кровью десницу, – Эту ни в жизнь не отрубят!
Наверное, он хвалился бы своей новой конечностью с намертво впаянным в неё клинком ещё долго, если бы со стороны табиров не раздался трубный рёв. Я было подумала – звериный. Нет, выяснилось, что орал самый, что ни на есть человек. Здоровый такой кабан. Может, и не саженного роста, но достаточно квадратный, чтобы внушать уважение. И голос соответствующий.
– И чё ему надо? – подумала я, случайно озвучив свою мысль.
– Вызывает на бой, – как само собой разумеющееся, непонятное только для маленьких блондинок, пояснила Тоша.
– Кого?