— Сейчас за тобой приедут копы, папа будет очень зол, а потом мама с ним поругается. Просто подбрось меня к Эбби.
— Нет.
— Малакай. Высади меня у Эбби, или я буду кричать.
Он смотрит на меня, нажимает на педаль газа и показывает
— Тогда кричи.
Я качаю головой и смотрю в окно. Он не везет меня к подруге, он везет нас обоих домой. Как только он заезжает в гараж, я распахиваю дверь и бегу в свою комнату.
Мама и папа возвращаются домой примерно в то же время, когда приезжают полицейские, и сообщают им, что Адам не хочет выдвигать обвинения. Все это время Малакай невозмутимо сидит на стуле с раздвинутыми ногами, его глаза прикованы к месту на стене, и он не замечает никого.
Его предупреждают, чтобы он вел себя как можно лучше и, возможно, обратился за помощью.
Мамины глаза влажные, она все время смотрит на Малакая, как будто хочет оправдать его действия, но он щелкает зажигалкой и не обращает на них внимания.
— Да что с тобой такое? - кричит на него отец. — Тебе повезло, что он не хочет больше проблем, иначе ты бы выставил нашу семью на позор!
Мама садится.
— Семья Адама действительно сказала, что снимет обвинения при определенных условиях.
— Каких условиях? - спрашиваю я, и она тепло мне улыбается.
— Одно условие. Мы обещаем Оливию Адаму.
Руки Малакая сжимаются в кулак, а глаза отца расширяются.
— Я думал, она договорилась с Паркером?
Мама пожимает плечами.
— Всегда хорошо иметь более одного варианта, Джеймисон.
—И сколько вариантов ты планируешь дать нашей дочери, Дженнифер?
Когда они произносят свои имена в таком тоне, все обычно взрывается. Сглотнув, я опускаю взгляд на колени, смущение проникает в меня, пока они спорят.
Тут меня пинают по голени, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть, что Малакай смотрит на меня. Его брови сведены вместе, и пока наши родители спорят, он показывает.
— Я убью любого, кто к тебе прикоснется.
Я ему верю.
Но это его вина.
Крики продолжаются, но ему все равно. Он даже не вздрагивает, когда папа в раздражении стучит по столу. Тогда мама начинает кричать на него, и когда все перерастает в соревнование, кто громче всех повысит голос, Малакай жестом показывает на дверь, и мы оба выскальзываем.
— Спасибо, - огрызаюсь я, отстраняясь от его руки, опускающейся мне на спину и ведущей меня вверх по парадной лестнице. — Из-за тебя мама заставит меня еще встречаться с ним. Надеюсь, ты гордишься собой, старший брат.
И я отворачиваюсь от него, устремляясь налево в свою комнату.
— Ты уже легла, милая?
Я ставлю телевизор на паузу и сажусь.
— Да. Заходи.
Мама открывает дверь и тихо закрывает ее за собой, у нее опухшие глаза. Они с папой действительно воевали друг с другом ранее, и видно, что она только сейчас перестала плакать.
— Ты в порядке? - спрашиваю я. — Вы спорили несколько часов.
— Твой отец был недоволен моим предложением пойти на свидание с тем мальчиком, но это было условие родителей Адама, чтобы Малакаю не предъявили обвинения.
Я поджала губы.
— Значит, чтобы его не обвинили, я должна пойти на свидание. Это шантаж, и, честно говоря, мне противно, что ты вообще на это согласилась.
— Если ты не пойдешь, у Малакая будут большие неприятности.
Когда я уставилась на нее, она добавляет.
— Ты знаешь, почему твой брат сделал это сегодня?
Покачав головой, я отвечаю.
— Нет. Я только разговаривала с Адамом. Он не хочет говорить мне, почему он это сделал.
Она вздыхает и садится на край моей кровати, проводя руками по своим волосам - золотисто-блондинистым, густым, без единого намека на седину, несмотря на то, что папины волосы белее белого.
— Он не хочет с нами разговаривать. Он уже давно не разговаривает - даже когда я плакала, прося его пообщаться со мной, он смотрел сквозь меня. Но с тобой он будет разговаривать.
Мое плечо приподнимается.
— Да. Мы очень близки.
— Прости меня за вопрос, но ты можешь сказать мне правду, дорогая. Он когда-нибудь... причинял тебе боль?
Мои глаза расширяются, и я сажусь прямо.
— Что? Нет! С чего бы это?
— Малакай не такой, как мы, Оливия. Я не уверена, почему мы думали, что сможем справиться с кем-то вроде него. Такой тревожный и такой... Я не знаю. Его контроль и собственнические наклонности по отношению к тебе опасны. Даже когда твой отец целует тебя в лоб, Малакай смотрит на него так, будто хочет перерезать ему горло. Он не хочет говорить с психотерапевтом и не хочет принимать лекарства, а я боюсь, что ему действительно нужно и то, и другое.
— Зачем они ему нужны?
Она закусывает губу и поджимает их.
— У Малакая есть... проблемы. Помимо всех травм, полученных им до приезда сюда, которые вызвали его мутизм (немой), он не является психически нормальным. Ты когда-нибудь слышала об ASPD (с англ. Antisocial personality disorder - Антисоциальное расстройство личности — это особенно сложный тип расстройства личности, характеризующийся импульсивным, безответственным и часто преступным поведением . Человек с антисоциальным расстройством личности обычно склонен к манипуляциям, лжив и безрассуден и не заботится о чувствах других людей)?
— Конечно, но Малакай не психопат или что-то в этом роде. Он просто тихий и вспыльчивый.
Мама покачала головой.
— Ему поставили диагноз в пятнадцать лет, милая. И... мы с твоим отцом думаем, что, может быть, нам стоит попросить его уйти, когда ему уже девятнадцать и он в состоянии сам себя содержать.
Я сжимаю зубы, откидывая одеяло.
— Нет, - выдавливаю я из себя. — Если он уйдет, уйду и я.
— Не будь глупой, Оливия. Зачем тебе это делать? Малакай нуждается в пространстве и отсутствии ограничений, и если он живет под нашей крышей, то должен подчиняться нашим правилам. Твой отец даже не может находиться с ним в одной комнате, не чувствуя себя неловко. Ты не можешь уйти - ты... связана с нашей семьей. Ты - Визе.
— Я обещаю тебе, мама, что если Малакай уйдет, я уйду вместе с ним.
— Ладно.
Ее плечи сгорбились, и она долгую минуту смотрела в пол.
— Если он еще раз напортачит, мне все равно, какие будут последствия. Малакая попросят уйти. Мы вырастили его, мы надели на него одежду и наполнили его желудок пищей. Мы уже сделали свою работу. Теперь он вырос и не будет позорить нашу семью.
— А ко мне ты тоже так относишься? Вы сделали свое дело, вырастив меня, и теперь вам больше не нужно вести себя как родители? Вы просто продадите меня замуж за чужого сына, чтобы обеспечить себе больше денег?
— Боже, нет, Оливия. Ты моя дочь и всегда ею будешь. Я не боюсь тебя, и мне не трудно привести сюда новых приемных детей когда есть ты. Но Малакай? Он всерьез напал на человека только за то, что тот разговаривал с тобой. Что будет, если новый приемный ребенок захочет стать твоим другом?
Жгучие слезы скатываются по моим щекам.
— Малакай - ваш сын.
— Да, и я люблю его, мы все любим, но он опасен, Малакай непредсказуем. Он не может испытывать ни раскаяния, ни сочувствия, ни сожаления, ни даже любить кого-то как следует. Он - оружие.
— Убирайся, - процедила я. — Убирайся и никогда больше не говори так о своем сыне.
— Я просто забочусь обо всех, дорогая. Если ты поговоришь с Малакаем и расскажешь ему о лекарствах и терапии, то мы сможем помочь ему не оказаться в тюрьме или, что еще хуже, не погибнуть в результате драки не с тем человеком. Он даже не подумал о камерах и свидетелях, когда бил его головой об стену.