Она пытается положить руку на мою, но я отстраняюсь.
— Я разговаривала с матерью Адама по телефону. Он согласен поужинать с тобой в эти выходные. Я могу перенести твое свидание с Паркером на следующие выходные.
Сквозь зубы я процедила.
— Как тактично с его стороны.
— Мы можем сходить за платьем завтра. Выберем тебе что-нибудь красивое и лестное.
Я не удостаиваю ее ответом, когда она выходит из комнаты, и прижимаю колени к груди, снова и снова слыша ее слова. Отчасти она права: Малакай временами немного... не в себе, но он не такой монстр, каким она пытается его выставить.
Взяв ноутбук, я изучаю "ASPD", проверяю форумы и медицинские отчеты, и чем больше я читаю, тем больше понимаю, что, несмотря на все, что я чувствую к Малакаю, забочусь о нем, хочу проводить с ним время и испытываю бабочек, когда мы спим в одной кровати, он может не чувствовать того же самого ко мне.
Но потом я внутренне укоряю себя за то, что он мой брат, и, очевидно, он не будет чувствовать то же самое, что и я. Он испытывает ко мне чувство собственничества, потому что я его сестра, а не потому, что хочет трахать меня до следующей недели.
Как он видит жизнь? Если он не может испытывать определенные эмоции, то каково это - жить на его месте? Заботится ли он вообще о жизни?
Неважно, какие характеристики и описания говорят о диагнозе Малакая, будь то психопат, социопат или что-то еще, он - мой старший брат, и я никогда от него не уйду.
Спустя несколько часов, когда все уже спят, я вылезаю из своего окна и, балансируя на карнизе, перебираюсь на его сторону поместья. Когда я впервые сделала это много лет назад, я была в ужасе от падения. Высота и я не сочетаются, но к этому я уже привыкла.
Он никогда не запирает балкон, поэтому я крадусь по двери и проскальзываю внутрь.
Из его колонок играет "Archangel" группы MEJKO, достаточно низко, чтобы никто в доме не смог ее услышать. Лязг металла, порывы дыхания, которые он издает, когда поднимает штангу над головой, лежа на силовой скамье, блеск пота на его груди и лице - все это вызывает у меня дрожь, и я молчу, наблюдая за ним, как и он, когда видит меня во дворе.
Он опускает штангу обратно на стойку скамьи и садится, тихо пыхтя и вытирая полотенцем вспотевшее лицо. На нем только шорты, поэтому его пресс виден и блестит от пота, когда он поднимается на ноги, бросает полотенце и запускает пальцы в свои уже растрепанные волосы.
Он смотрит в сторону, его глаза сталкиваются с моими, и я судорожно сжимаю пальцы за спиной.
— Эй. Я не могла уснуть.
Он возвышается надо мной, его грудь вздымается и опускается, когда он сокращает расстояние между нами, останавливается передо мной и тянется к одной из моих косичек. Он снимает завязку и распутывает мои волосы, перетирая пряди между пальцами, подносит их к носу, вдыхает и закрывает глаза.
Нормальность для нас давно ушла в прошлое, потому что мне нравится, когда он так делает. Это успокаивает его, и почему-то меня это тоже успокаивает. Однажды я попыталась сменить шампунь с клубничным запахом, а он выбросил мой новый в мусорное ведро и наполнил мою ванную комнату запасом того, который он любит.
— Почему ты сделал это сегодня?
Я шепчу, мой голос дрожит, когда я смотрю на него сквозь ресницы. Его высокий рост, мускулы и ямочки... Я ненавижу тот факт, что он мой брат. Почему он не может быть просто братом подруги или человеком, с которым я случайно познакомилась?
Я начинаю понимать, что, возможно, влюбилась в Малакая - мир должен сожрать меня и выплюнуть в космос, потому что какого черта?
Его молчание становится оглушительным, дыхание начинает успокаиваться после энергичной тренировки.
— Мама сказала, чтобы я поговорила с тобой кое о чем.
Он слегка наклоняет голову, отпускает мои волосы и отступает назад.
— Она считает, что тебе нужна помощь. Психотерапевт и лекарства.
Он слизывает соленый пот со своих губ и достает свежее полотенце, перекидывая его через плечо. Поворачивается ко мне спиной, и мой взгляд устремляется на него. У него красивая спина, татуировка на ребрах, идущая вверх по спине и через плечи.
Она еще свежая - несколько дней назад я ходила с ним делать ее и почти шесть часов читала книгу, пока он не сводил с меня глаз. Я спросила, не больно ли это, но он покачал головой.
Я бы скорее воткнула булавки в глазные яблоки, чем сделала татуировку. Кому хочется снова и снова колоться иглами? Нет, спасибо.
В тот вечер, когда мы смотрели фильм, он сказал мне, что найдет татуировочный пистолет и нанесет свое имя на мое бедро, а затем продолжил тискать его и заставлять меня визжать, когда он начал щекотать меня. В итоге я разочаровалась и сжала бедра вместе, пока мы смотрели фильм.
Абсолютно нормальное поведение брата и сестры.
Мне нужен такой игривый Малакай, а не тот, который уходит от меня в ванную, чтобы включить душ. Он заходит обратно, наклоняется над стеклянным аквариумом, чтобы проверить своего тарантула.
Он поднимает голову.
— Иди сюда.
Я нерешительно иду вперед и стою рядом с ним, наблюдая за тем, как восьминогий зверь скрывается в норе. Но тут Малакай протягивает руку, чтобы схватить зверька и позволить ему переползти на свою ладонь, и я пытаюсь отступить, но он хватает меня за запястье, чтобы остановить моё движение.
Темнота в его глазах удерживает меня на месте, мое тело дрожит, когда он манипулирует моей рукой, чтобы поднять ее ладонью вверх.
Паук у него на тыльной стороне ладони, когда он показывает мне жест.
— Ты идешь на свидание с этим придурком?
Я прикусываю губу.
— Мне нужно. Мама назначила ужин на выходные.
Его ноздри раздуваются. Он снова показывает.
— А другой парень?
Мой смешок получился громче, чем предполагалось.
— Ты уже знаешь, что я должна. Видимо, так поступают женщины Визе. Я не могу отказать.
Его челюсть щелкает, и я вскрикиваю, когда он хватает меня за запястье.
— Пожалуйста, не надо, - умоляю я, едва удерживаясь на месте, пока паук ползет по его руке, поднимается по предплечью и обратно поселяется в его ладони. —Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не надо.
Малакай пытается положить ужасную тварь мне на ладонь. Я вовремя отдергиваю руку, и она падает на пол. Вскрик, который я издала, когда он бросился к моим ногам, вибрирует в моих ушах, когда я бегу в другой конец комнаты и бросаюсь на его кровать.
Я все еще кричу, когда Малакай забирается на меня сверху и закрывает мне рот рукой, впиваясь пальцами в щеку. Он подносит палец к губам, приказывая мне замолчать, но все, на чем я могу сосредоточиться, - это его тело, лежащее поверх моего, и его твердость, прижатая к моему внутреннему бедру.
Он... твердый. Возбужден.
Его твердый член прижимается ко мне.
Ко мне. К его сестре.
Я задыхаюсь, напрягаюсь, чтобы не двигаться, не дышать, когда чувствую, как он дергается. Его челюсть сжата, глаза прикрыты, когда он смотрит на меня сверху вниз.
Я пытаюсь что-то сказать в его ладонь, но из меня вырывается только приглушенное хныканье.