– Можешь пожить у меня, – предложила Керенса.
Полли окинула взглядом безукоризненно чистую и ухоженную норку одинокой особы. Керенса, с ее спортивной фигурой, дорогой одеждой и заносчивыми манерами, не испытывала недостатка в поклонниках, но семейные отношения никогда ее не интересовали. Керенса походила на породистую кошку, тогда как она, Полли, больше напоминала большого и добродушного пса. Спаниеля или что-то в этом роде. У Полли были аккуратные черты лица и светлые, соломенного оттенка волосы.
– Уж лучше я буду спать в мусорном баке, чем снова подвергну нашу дружбу такому испытанию.
– По-моему, так все у нас было просто замечательно, – возразила Керенса.
– Да какое там замечательно! Ты каждые выходные встречалась с этими придурками, которые только и говорили что о своих яхтах. Вдобавок тебе и в голову не приходило помыть за собой посуду.
– Во-первых, в выходные я всегда звала тебя с собой.
– Тратить время на этих идиотов? Нет уж, извините!
– Во-вторых, я никогда не мыла посуду, поскольку и не пачкала ее. Это ты засыпала всю кухню мукой!
Что правда, то правда: Полли всегда любила выпечку. Керенса, в свою очередь, считала углеводы ядом и искренне верила, что у нее аллергия на глютен. Даже странно, что все эти годы они оставались лучшими подругами.
– Ну так что, может, все-таки переедешь ко мне?
– Нет, исключено, – решительно заявила Полли. И грустно добавила: – С другой стороны, даже не представляю, как мне удастся ужиться с новыми соседями по квартире. Наверняка попадутся какие-нибудь двадцатилетние молокососы.
Самой Полли недавно исполнилось тридцать два. Пожалуй, одно из крохотных преимуществ банкротства, подумалось ей, заключается в том, что никто уже не будет ожидать от нее дорогих подарков на свадьбы и крестины.
– А чем плохи двадцатилетние? – улыбнулась Керенса. – Ты могла бы тусоваться с ними в ночных клубах.
– Еще чего не хватало!
– Торчать там до утра, рассуждая о смысле жизни и покуривая травку.
– Только не это.
– Разъезжать в их компании по музыкальным фестивалям.
– Хватит уже издеваться, – сказала Полли. – Я и так в отчаянии, а ты еще присыпаешь раны солью.
Керенса сунула ей в руки пакетик крекеров.
– Я ведь уже сказала: живи у меня.
– Спать на твоем дорогущем диване в квартирке, которая рассчитана только на одного? Нет уж, спасибо, лучше я поищу что-нибудь в Интернете. Поселюсь в гордом одиночестве. Это будет… круто.
Керенса и Полли молча изучали объявления на экране компьютера. Полли просматривала список квартир, которые более или менее подходили ей по цене. И расстраивалась все сильнее. Она и не думала, что аренда жилья, даже самого плохонького, обходится так дорого.
– Это настоящая клетушка, – время от времени комментировала Керенса. – А здесь даже нет окон… С какой стати фотографировать грязную стену? Представляю, какой там у них свинарник! Эту улицу я знаю. Встречалась как-то с парнем со «скорой» – он там жил. Неприглядное, скажу тебе, местечко.
– Ничего подходящего, – в отчаянии заметила Полли. Она и не предполагала, что поиск жилья превратится в настоящую проблему.
– А как насчет «совместного проживания по высшему классу»?
– Это очень дорого. Там нужно платить за спутниковое телевидение, да и неизвестно еще, кто окажется в соседях.
Чем дальше Полли листала объявления, тем очевиднее становилось, что ей надо побыть одной. Как бы она ни бодрилась в присутствии своей мамы, Керенсы и Криса, однако в душе прекрасно понимала: случилось нечто ужасное и потребуется немало времени, чтобы все вернулось на круги своя. Пока что ей нужно уединиться, хоть немного прийти в себя. Мысль о том, чтобы жить среди молодежи, одеваться в модные шмотки и болтать о поп-звездах, приводила бедняжку в ужас. К маме тоже переезжать не хотелось. Та, разумеется, примет дочь с распростертыми объятиями, но при этом будет тяжело вздыхать, расспрашивать про Криса и сетовать на то, что у всех ее подруг уже есть внуки… Нет, к этому Полли была пока не готова.
Но что же тогда предпринять? Что?
Глава 3
На следующее утро Керенса поднялась ни свет ни заря и уже в начале седьмого отправилась на пробежку в ближайший парк. Ее не остановило даже то, что на улице был март и по стеклам стучал мелкий дождь. Она и Полли тоже приглашала с собой, но та лишь издала жалобный стон и перевернулась на другой бок. Полли мучили легкое похмелье и сухость во рту.
После того как Керенса ушла, Полли сварила себе кофе и сделала все возможное, чтобы вернуть квартирке безупречно опрятный вид. Но сумка с ее вещами по-прежнему выбивалась из общей картины, и ей никак не удавалось расставить подушки на диване так же, как это делала Керенса. Наливая себе кофе, она случайно капнула на дорогущий ковер и тихонько выругалась. Нет, так дело не пойдет.