Джаред вспомнил парней на смотровой: «танцуй, детка», «прогнись поглубже». Нет уж, он тоже не согласен подпускать этих бармаглотов к Лу.
Тонкие руки опустились на плечи Лизы, обвили ее шею. Перегнувшись через спинку дивана, Лу поцеловала мать в щеку.
- Спокойной ночи, мама. Пока, Джаред.
Лиза и Джаред смотрели вслед удаляющемуся голубому платью. Когда стеклянные двери, ведущие из гостиной в сад, бесшумно сомкнулись, Джаред сказал:
- Не беспокойтесь, Лиза. Я присмотрю за Лу. А…
- Хочешь спросить что-то еще?
- А кто такой Александр?
- Разве ты еще не знаешь? – Удивилась мать Лу. – Александр Морган, мой отец.
- Александр А. Морган?
- Ну да, тот самый, - Элизабет пожала плечами.
Словно быть дочерью или внучкой Александра Моргана, которого даже друзья звали не иначе, как Аллигатором, было самым простым и естественным делом. И Лиза еще беспокоится за свою дочь? Если это тот самый Морган, о котором слышал Джаред, то вокруг Лу уже должен стоять частокол, а на самых остро заточенных бревнах торчать головы ее незадачливых поклонников. Как же все это не вязалось с образом худенькой девочки в джинсовом комбинезоне и широкой рубашке с закатанными до локтей рукавами.
*
- Александр, ты забываешься. – Глория бросила вилку и нож в тарелку. – Не заставляй меня жалеть, что я приняла твое приглашение.
Бабушка выглядела разъяренной и действительно была готова уйти. Лу взбодрилась и начала срочно шарить ногой под столом в поисках туфли. Сейчас она уже не могла сказать, что ненавидит больше – воскресные ужины у Александра или туфли на высоком каблуке.
А ведь все начиналось не так уж и плохо. Глория прислала за Лу свой олдтаймер (22), поездка в котором сама по себе была праздником. Да что там говорить, просто прикоснуться к кремовой коже его сиденья или красному дереву обшивки уже считалось наслаждением. Затем шофер вернулся за Глорией, и, так как в их распоряжении оказалось свободных минут сорок, за свою покладистость Лу была вознаграждена допуском к бабушкиной коллекции.
- Это мне вернули с выставки в Мюнхене. Мой первый коллар.
Глория на кончиках пальцев подняла с черной бархатной подушечки широкое колье в виде ошейника, составленного из розовых жемчужин. Он сужался от основания шеи к подбородку за счет уменьшения размера бусин.
- А вот мой любимый матинэ.
Жемчуг, теперь серый со сливовым оттенком мог бы выглядеть слишком чопорным, если бы не две эмалевые фигурки белоснежных лебедей. Глория нежно погладила их пальцем.
- Узнаешь?
- Конечно.
Знаменитый логотип, украшавший флаконы с духами и задний карман элегантнейших в мире джинсов. Лу так ни разу и не надела их. Бабушка взяла с нее самую страшную клятву, что эти джинсы внучка будет носить только с туфлями на каблуке и никогда, даже под страхом смерти не подвернет и не наденет с ботинками или лоферами.
- Но ты наденешь вот это. Повернись-ка. Не туго?
Шею Лу охватила неширокая бархатная лента, над ямочкой между ключицами задрожало серебряное сердечко.
- Бархотку вела в моду королева, но в мое время ее носили все больше мидинетки. Очаровательные и веселые дочери Парижа.
- «Добродетельные по расчету, бережливые по инстинкту и веселые по природе»?
- Замечательно, дорогая. Продолжай в том же духе. Если ты будешь так же шутить с дедом, то продлишь ему жизнь минимум на месяц.
Ожидания Глории не оправдались. В гостиной особняка Морганов их уже поджидало семейство Генри Моргана V в полном составе: сам нудный Генри V, его не менее нудная жена (не помню ее имени, говорила Глория, это которая из техасских Хантов) и двадцатидвухлетние сыновья Джон и Генри VI – великовозрастные обалдуи, которых Лу про себя продолжала звать их детскими кличками Упс и Вупи (23).
То ли Александр сам был раздражен визитом сына, то ли изначально пребывал не в настроении, но после черепахового супа сразу взял быка за рога:
- Глория, я отправил вам с Лу приглашения на банкет «Фонда Моргана». Надеюсь видеть вас там. Обеих, - подчеркнул он.
- Напомни, дорогой, это какая уже по счету твоя попытка? – Глория была твердым орешком.