- Да. Они мне уже в кошмарах снятся. И футболисты и чирлидеры.
- Да пошли ты их всех нафиг.
- Можно, конечно, - Лу склонила голову к плечу и задумчиво рассматривала незаконченную работу. – Но это хорошая практика. Я даже разработала свою технику. Использую строительный клей, - на нижнюю полку стеллажа рядом с коробками, заполненными кистями и красками была втиснута большая белая пластиковая пластика. – Он не позволяет пожухнуть подмалевку из акварели, и лессировки лучше ложатся.
- Ты заметно продвинулась, - Лиза погладила дочь по руке.
- И неплохо заработала, между прочим. Смогу сама оплатить летнюю поездку в Италию, и кое-что отложила себе на обучение.
- Много?
- Ну, на первые полгода хватит. Что? Что я с сказала смешного, мам?
Лиза рассмеялась, запрокинув голову на спинку дивана. Потом отерла слезы и, еще крепче обняв Лу, снова поцеловала ее.
- Ты не представляешь, как они все бесятся из-за этого. И Александр и Чарльз и даже мой Рон.
- Почему?
- Ты ничего никогда у них не просишь. Они столько сил тратят, чтобы зарабатывать деньги, получить власть, которую дают финансы, и через них контролировать всех вокруг. А тут какая-то пигалица даже не замечает их могущества и полностью игнорирует авторитет.
Лу пожала плечами:
- Не понимаю. Им же проще. Я ведь никому не создаю проблем.
- Твоя независимость для них сама по себе одна большая проблема. Деньги давали бы им право требовать от тебя отчета в поступках. Тогда они знали бы, чем ты занимаешься, что планируешь…
- Да они и так все знают, - фыркнула Лу. – Тоже мне тайна. Я ничего не скрываю.
Лиза фыркнула точно так же, сразу было ясно, что мать и дочь слеплены из одного теста.
- И это им особенно подозрительно. Потому и мучаются. Впрочем, так им и надо.
Лу попыталась представить, как выглядит эта самая власть денег. Картинка получалась до смешного примитивная: догвокер со сворой разномастных шавок на поводках. Хотя, если сразу отстегнуть все шлейки, наверное, поневоле заволнуешься.
- Мама, а тебя они контролируют?
Лиза склонила голову к плечу и весело подмигнула:
- Им кажется, что да. Но, видишь ли, когда за ниточку держатся с двух сторон, еще не известно, кто у кого на крючке. Ох, девочка моя, сколько сил я потратила, чтобы это понять. Наверное, если бы я не воевала так отчаянно с отцом, то и не вышла бы так рано замуж.
- За папу?
- Да, за Чарльза. Правда, - тут глаза Лизы сверкнули еще веселее, - ты не представляешь, каким он тогда был. Женщины от одной его улыбки по стеночке сползали ему прямо под ноги. А этот бог на мотоцикле три года был только моим.
- Всего три года?
- Целых три года. Женщина в восемнадцать лет и в двадцать один – это две совершено разные женщины. А рождение ребенка вообще меняет весь мир вокруг.
- Тогда, может быть, - Лу неловко поерзала на диване, прежде чем решиться на следующий вопрос, - это я виновата, что вы расстались?
- Как ты можешь быть виновата в том, что я повзрослела? – Лиза покачала головой. – Дело вовсе не в тебе. Почему мне стало мало нашей с Чарли веселой возни, секса, поцелуев? Почему на место влюбленности не пришло доверие и ощущение надежности жизни? Кто знает? Только не я. – Она пожала плечами, и в этом жесте не было ни капли сожаления. – Мне просто стало неинтересно. Я поняла, что все самое лучшее Чарльз мне уже дал – тебя, моя девочка. А потом моя жизнь стала сжиматься, как шагреневая кожа.
Лу опустила голову на колени матери. Теплые пальцы стащили с ее головы бандану и погрузились в волосы.
- И ты ушла?
- Да, и тогда я ушла. Знаешь, - кончик косы пощекотал нос Лу, - я где-то читала, что обычно человек запоминает восемь-десять счастливых моментов своей жизни. Тот день и был таким счастливым моментом. Я помню, как забросила свои вещи в багажник и усадила тебя в детское кресло. Мне и нужно-то было лишь доехать из Санта-Моники до Малибу, но, когда я закрываю глаза и пытаюсь воссоздать мои тогдашние ощущения, в памяти почему-то все время возникает платформа маленького полустанка; я стою на площадке последнего вагона и смотрю, как удаляется здание станции, водокачка и фигура стрелочника.
- Кажется, - пробормотала Лу, - я могла бы это нарисовать.
- Нет уж, - решительно сказала Лиза, - рисуй свою собственную жизнь.
*
- Великолепно, - Марго благоговейно коснулась крупной жемчужины. – Поверить не могу, что держу в руках то самое ожерелье.
Большая бриллиантовая роза подмигивала ей синими и оранжевыми искрами, пять жемчужных нитей светились холодным светом на черном бархате под обтянутой черным шелком крышкой.