– Черт возьми! – закричал Томас на меня. – Там – совершенно новый автомобиль!
– Перестань скулить и иди! – крикнул я, облекая слова в действие. Передняя стена дома снизилась, как приливная волна и разрушилась в маленький океан щебня, покрывая капот Хаммера. Где-то глубоко под щебнем можно было слышать другого Динарианца, пытающегося освободиться.
Мы помчались к Хаммеру и запрыгнули туда. Томас уже начал отъезжать, когда Девочка-Богомол появилась сверху и хлопнулась на капот Хаммера, вдавливая его.
– Бог возьми! – зарычал Томас. Он переключил машину на реверс и начал двигаться назад – одновременно стреляя в Девочку-Богомола. Взрывы трепещущих форм насекомого взлетали от выстрелов вместо брызг крови, но судя по крику, это причинило ей много боли. Она свалилась с капота и исчезла.
Томас направил машину в поворот, и мы уехали, направляясь обратно в тяжелый снегопад.
Какое-то время в машине стояла полная тишина, потом постепенно сердца вернулись к нормальному ритму, а питаемый ужасом порыв адреналина иссяк.
Тогда Томас сказал, – мне не кажется, что мы много узнали.
– Ну не скажи, – ответил я.
– То есть?
– Мы узнали, что в городе есть больше чем пять Динарианцев. И мы узнали, что они – подписавшие Соглашение – вполне очевидно возражают против недавнего возвышения Марконе.
Томас хмыкнул, соглашаясь.
– И что теперь?
Я устало покачал головой. То, последнее, колдовство меня вымотало.
– Теперь? Я думаю … – я повернул голову и посмотрел на остающуюся без сознания Гард. – Я думаю, что нужно вызвать Совет.
Глава 14
Теперь, когда уже не одна, на целых две сверхъестественных команды с серьезными основаниями гонялись за мной, варианты моих действий стали несколько ограничены. В сущности, было только одно место, где я мог оставить Гард и Хендрикса, и не подвергать при этом опасности жизни невинных: Церковь Ангелов Пресвятой Девы Марии.
Но я сказал Томасу везти нас к дому Карпентеров.
– Я все-таки думаю, что это – плохая идея, – сказал Томас спокойно. Снегоуборочные машины упорно трудились, но пока они только держали слабое равновесие со снегом, гарантируя, что маршруты в больницы уже расчищены. Улицы в некоторых местах были похожи на траншеи Первой мировой войны, снег накопился просто какими-то брустверами с обеих сторон.
– Динарианцы знают, что мы используем церковь как явочную квартиру, – сказал я. – Они будут наблюдать за ней.
Томас пробурчал что-то и проверил зеркало заднего обзора. Гард все еще была без сознания, но дышала. Глаза Хендрикса были закрыты, рот немного открыт. Я не обвинял его. Я не стоял, следя за раненным товарищем всю ночь, но и я чувствовал, что неплохо бы слегка подремать также.
– Что это были за штуки? – спросил Томас.
– Рыцари Почерневшего Динария, – ответил я. – Ты помнишь меч Майкла? С гвоздем, вделанным в рукоятку?
– Само собой, – сказал Томас.
– Есть еще два таких, – сказал я. – Три меча. Три гвоздя.
Глаза Томаса расширились на мгновение.
– Подожди. Это те гвозди? От Распятия на кресте?
Я кивнул.
– Да, именно так.
– И где эти мечи? У партнеров Майкла?
– Да. А у каждого из тех динарианских типов есть серебряная монета.
– Три серебряных монеты, – сказал Томас. – Что, не так?
– Тридцать, – поправил я его.
Томас издал задыхающийся звук.
– Тридцать?
– Потенциально. Но у Майкла и других есть несколько монет, которые они охраняют в настоящее время.
– Тридцать сребренников, – сказал Томас, понимающе.
Я кивнул.
– Каждая монета заключает в себе дух одного из Падших ангелов, он там в ловушке внутри. Кто обладает одной из монет, может пользоваться властью Падшего ангела. Они используют это, например, для превращения в те формы, которые мы видели, могут излечивать раны, в общем, полный комплект.
– Такие крутые?
– Сертифицированный ночной кошмар, – сказал я. – Многие из них живут достаточно долго, чтобы развить в себе неплохие способности к волшебству.
– Ха, – сказал Томас. – Тот, который вломился через дверь, не походил на такого задиру. Уродливый, это да, но он не был Суперменом.
– Может, тебе просто повезло, – сказал я. – Пока у них есть монета, их почти невозможно убить.
– А, – сказал Томас. – Ну, это все объясняет.
– В смысле? – спросил я.
Томас сунул руку в карман штанов и вытащил серебряную монету, размером немного больше, чем никель [33], почерневшую от возраста, за исключением формы единственного символа, чисто блестящего через тусклость. – Когда я распотрошил Капитана Уродство, это вылетело из него.
– Адские колокола! – выдохнул я, и отшатнулся от монеты.
Томас удивленно дернулся, и машину занесло на снегу. Он повернулся туда, восстановил управление транспортным средством, не отводя глаз от меня.
– Стоп, Гарри. Что?
Я вжался в дверь Хаммера, отодвигаясь, насколько я физически мог, от этой штуки.
– Слушай, только … только не двигайся, хорошо?
Он выгнул бровь.
– Ooooкей. Почему нет?
– Потому, что если эта штука коснется твоей кожи, ты проклят, – сказал я. – Заткнись на секунду и дай мне подумать.
Перчатки. На Томасе были перчатки еще раньше, когда перебирал шарф Жюстины. Он не коснулся монеты своей кожей, или он бы уже знал, в какие неприятности влип. Хорошо. Но монета была угрозой, и я, черт возьми, небезосновательно подозревал, что сущность, заключенная в ней, и без прикосновения может влиять на физический мир вокруг себя, вокруг полно тонких путей, достаточно, чтобы укатясь далеко от своего прежнего владельца, например, так или иначе манипулировать Томасом.
Спокойно. Ее надо куда-то положить. Я завозился в своих карманах. Единственный контейнер, который я таскал с собой, был старый мешочек от виски Королевская Корона, я в нем держал мой небольшой набор для игры в кости. Я высыпал их в карман и открыл мешочек.
У меня тоже была перчатка на левой руке. Моя лапа уже более-менее оправилась от ужасных ожогов, которые это получила за несколько лет до того, но все-таки еще было рано называть ее здоровой рукой. Я держал ее закрытой из любезности ко всем, кто мог бы поглядеть на нее. Я раскрыл мешочек двумя пальцами моей левой руки и сказал,
– Положи ее сюда. И ради Бога, не бросай и не дотрагивайся до меня этой штукой.
Глаза Томаса расширились сильнее. Он прикусил свою нижнюю губу и, очень осторожно двигая рукой, положил маленький безобидный диск в мешочек Королевской Короны.
Я туго затянул завязки, монета была внутри, и завязал узлом. Потом я открыл пепельницу Хаммера, засунул мешочек внутрь, и захлопнул ее снова.
И только тогда я медленно выдохнул, и снова сел ровно на свое место.
– Иисусе, – сказал Томас спокойно. Он поколебался мгновение и затем сказал,
– Гарри … это что, действительно так плохо?
– Это еще хуже, – сказал я. – Но я не могу придумать никаких других предосторожностей, что бы еще можно сделать.
– Что случилось бы, если бы я коснулся этого?
– Падший, внутренняя часть монеты, вторгся бы в твое сознание, – сказал я. – Он предложил бы тебе власть. Искушения. Как только ты втянулся бы, он бы установил над тобой контроль.
– Я сопротивлялся искушению и прежде, Гарри.
– О, это совсем не то.- Я посмотрел на него откровенно и пристально. – Это – Падший ангел, а ты человек. Ему тысячи и тысячи лет. Оно знает, как думают люди. Оно знает, как эксплуатировать их.
Его голос обострился немного.
– Я происхожу из семьи, где все демоны или суккубы. Я думаю, что я кое-что знаю слегка об искушениях.
– Тогда ты должен знать, как бы он зацапал тебя. – Я понизил свой голос и сказал мягко, – Он мог бы отпустить Жюстину к тебе, Томас. Ты бы мог дотронуться до нее снова.