– Волшебник – ничто, – зарычал Магог. – Если мы не найдем девчонку, причем очень быстро, все прочее не будет иметь значения для нас.
Тесса ухватилась пальцами и еще раз сделала ту отвратительную штуку, когда рот богомола открылся, и появилась голова симпатичной молодой девушки.
– Конечно, – сказала она, глядя на Дейдру. – Я должна была подумать об этом раньше.
Дейдра наклонила свою голову. Лезвия губительно зашептались против друг друга при этом жесте.
– О чем?
– Вся сила этого плана состоит в нападении на ребенка, не на Архив, – сказала Тесса со своей порочной улыбкой. – Наплюйте на девчонку. Принесите мне Адского пса.
Глава 32
Мне понадобилась примерно секунда, чтобы понять то, что Сука-Богомол имела в виду, и еще полсекунды, чтобы возненавидеть ее за это.
У Ивы не было семьи. У нее даже имени не было, пока я не дал его ей. Она была просто “Архивом.” Что она имела, это мир власти, ответственности, знания и опасности – и Кинкейд. Если бы Архив знала, что надлежащее решение будет состоять в том, чтобы позволить Кинкейду умереть, чтобы защитить неприкосновенность Архива, она не могла бы принять такое решение со своим обычным спокойствием. Кинкейд был для нее нечто по смыслу самое близкое к семье. Она не позволила бы им причинить ему боль. Она не могла.
Проклятые мерзавцы, взять одиночество маленькой девочки и использовать это против нее.
Грандиозные планы принести гибель и темноту, конечно, страшны, но они по крайней мере имеют то преимущество, что они безличны. Это же было простым, просчитанным, жестоким преступным намерением, заранее нацеленным на ребенка – ребенка! – и это совершенно взбесило меня.
Дейдра была ближе всех. Чудненько.
Я выступил из папоротников, ухватил покрепче свой посох и, отпустив часть силы, которую я мучительно сдерживал, прорычал, “Ventas servitas!”
Взрыв ветра ударил в Дейдру, сорвал ее с трибуны и метнул над бассейном, как дротик из детского воздушного ружья. Я бросил ее в самую близкую секцию луча пентаграммы, но как только она оторвалась от земли, то подобные змеям ленты ее волос развернулись, как изодранный парашют и стали биться в воздухе, замедляя ее и изменяя ее курс.
Мне некогда было наблюдать, где она приземлится. Магог обернулся прежде, чем ноги Дейдры удалились от трибуны на ярд, и рванулся одним из тех диагональных обезьяньих атакующих движений, несясь по трибуне как легко, как по земле. Я тут что-то сказал о быстрой реакции. Время реакции Магога было нулевым, а может даже немного меньше. Он весил, должно быть, семь или восемь сотен фунтов, и покрыл сорок футов между нами в течение нескольких секунд, невероятно ускоряясь.
Конечно, быстрая реакция – не всегда то же самое, что реакция разумная. Было похоже, что Магог привык быть неостанавливаемой силой.
Я поднял свой защитный браслет, посылая через него мою волю, собирая большую часть болезненного груза силы, еще остававшейся ко мне, в барьер, который возник между нами. Я крикнул без слов, мой голос казался тонким и напряженным по сравнению с ревом, который издавал Магог. Обычно мой щит проявляется как мерцающий купол смешанного синего и серебряного света.
На сей раз я оставил его прозрачным, полагая, что если Магог его не увидит, то причинит себе больше вреда. Динарианец врезался в невидимый барьер во взрыве серебряных искр, а щит остался неподвижным как скала. Сила атаки гориллы была не просто физической, и противный красный свет цеплялся за серебряную власть моей защиты. Лишняя энергия сочилась через мой браслет, ощущаясь как высокая температура, ошпаривая мою кожу, но барьер устоял, и ошеломленный Магог отшатнулся назад.
– Эй, – сказал я и позволил щиту упасть. – Где сидит восьмифунтовая горилла? – Я вышел вперед и пнул его так сильно, как только мог, прямо по яйцам, а потом добавил пинок в шею. Магог вопил от боли и отступал, спотыкаясь о трибуну и падая. – Где-нибудь, где много мягких подушек, да, Обезьяний мальчик?
Мои инстинкты взвыли, предупреждая меня, и я бросился вниз за последний ряд мест трибуны, потому что Сука-Богомол показала пальцем на меня и закричала, “Amal-bijal!” Потом был обвал грома, вспышка света, поток жара, и облако пылающих осколков взлетело в воздух там, где только что была трибуна.
Адские колокола. Колдунья. Причем, чертовски опасная.
Я подготовил свой щит, уже остро осознавая, как немного энергии осталось ко мне. Я сделал его небольшим, возможно три фута в поперечнике, и начал поднимать, когда увидел периферийным зрением быстрое движение выше меня: Тесса в середине воздушного прыжка. Она снова что-то выкрикнула, я закричал, начиная разворачивать свой щит к ней, и тут новая вспышка молнии разорвала воздух.
Давление швырнуло меня на бетонированный пол. Свет ослепил меня, и звук оглушал меня, и в моем мире остался только один длинный белый тон. Мои легкие на несколько секунд забыли, как дышать, но ноги старались двигаться.
Только мне удалось разобраться, где я нахожусь, когда другая оглушительная вспышка и зубодробительный удар снова швырнули меня на пол. И затем третий раз. Я все пытался поставить щит, но уже не видел ничего, кроме желтых пятен, и не находил силы, чтобы вложить в него. Это можно сравнить с тем, что идешь и внезапно под ногами нету пола, – впрочем, это совершенно буквально случилось секунду спустя, когда я споткнулся на трибуне и упал на несколько рядов вниз, ударяясь по пути всем подряд.
Некоторая ошеломленная часть меня поняла, что я сделал ошибку в своих предположениях. Тесса не пыталась схватить меня. Она только пыталась держать меня ошеломленным и дезориентированным, пока подойдут ее люди. Та же самая часть меня поняла, еще более запоздало, что я позволил себе слишком близко принять к сердцу их слова, и позволил своему сердцу принимать решения вместо того, чтобы думать головой.
Что-то выдернуло мой посох из моей руки. Я потянулся за своим пистолетом, и тут меня прижала к полу потрясающая физическая сила. Потом что-то вроде железного стержня перехватило мне горло.
Световые пятна начали расходиться, и я смог увидеть динарианца, который раньше мне не попадался, это была гермафродитного вида голая, лысая статуя из обсидиана с зелеными пылающими глазами поверх человеческих глаз ярко-синего цвета. Второе видоизмененное существо было покрыто косматым пальто серых, пыльно-выглядящих перьев, его лицо представляло собой серую массу висящих мясистых усиков, прикрепивших мои запястья к полу.
Тесса стояла надо мной, разглядывая что-то на дальней стороне комнаты, ее глаза сузились. – Не души его, – рявкнула она. – Он не сможет говорить, если будет без сознания.
Обсидиановая статуя немного ослабила давление на мою шею.
– Докладывай, – сказала Тесса.
– Мы думаем, что Адский Пес скрывается в ванных, – послышался напряженно звучащий грубый женский голос.
– Думаешь?
– Варсиэль и Ордиэль повержены, и МакКаллен мертв. Они вели поиск именно там. Выход мы контролируем. Он не может покинуть помещение.
– Где их монеты? – спросила Тесса.
– Возвращены, миледи.
– Спасибо, Розанна. Что-то еще?
– Мы нашли Колючего Намшиэля без сознания и серьезно раненного. И вокруг него все разгромлено.
– Так. И это было сделано довольно тихо. Кажется, наша разведка сильно ошиблась с этим молодым колдуном-головорезом.
Кто-то, по-видимому, Сука-Богомол, пнул меня в ребра. Было больно. И я не мог ничего поделать, а только пытался восстановить дыхание.
– Очень хорошо, – сказала Тесса. – Бери Магога и Дейдру и найди Адского Пса. Возьмите его живым. Сделайте это в течение следующих пяти минут.
– Да, миледи, – прохрипела Розанна. И топот копыт удалился.
Тесса снова появилась в поле зрения, сладко симпатичное лицо на чудовищном теле. Она улыбалась.
– А ты из злющих, парень. Это мило. Это то, что нравится моему мужу в его рекрутах. – Она пнула меня снова. – Я лично нахожу это очень раздражающим. Но я буду играть по-хорошему, так как мы могли бы сотрудничать в будущем. Я дам тебе шанс сотрудничать. Скажи мне, где маленькая девочка.