—◦Явлюсь я,◦— бубнил солдат, прогоняя картинку,◦— баба заждалась. На стол сразу метать, гостей звать. Постой-ка, скажу, собирать погоди, давай наглядимся, давай пообвыкнусь. Отмыться дай, да… На крыльцо выйду, постою. Плечи расправлю, чтобы до хруста!..
—◦Эх ты!◦— запальчиво закричал Медведкин и погрозил ему.◦— Дармоед ты для мировой революции! Тебе война кончится, чтобы к бабе вернуться! А если все так? Кто в поруганную Испанию вернется? Кто добьет последних фашистов? Кто придет ко всем голодным и угнетенным? Кто?.. Пока весь мир не станет Республикой?..
«— Сегодня и кончим, товарищ лейтенант,◦— заверил появившийся Дымба.
—◦Правильно, Дымба!◦— обрадовался Медведкин, обнял его за плечи, и они пошли рядом с оружием в руках.◦— Гитлеру — капут, Франко — крышка! Берлин возьмем — Мадрид даешь! Э, Спиридон, а где наш самолет?
—◦Сегодня точно кончим, товарищ лейтенант!◦— отозвался Дымба.◦— А, товарищ лейтенант?◦— повторил Дымба и, наверное, несколько раз.
Медведкин очнулся, оттолкнулся от земли, посмотрел на Дымбу, как тому показалось, задумчиво. В действительности, со сна не вполне понимая, о чем его спрашивают.
—◦Что?
—◦Ну кончим сегодня.
—◦Тревоги не было? Меня искали?
—◦Тишина. И что вы: прошло-то — недолга минута.
—◦Тревоги не те,◦— сказал солдат.◦— Наступаем — то-то! А раньше: бежишь туда, сюда! Горит, бомбы сыпятся. Все орут. На тебя орут. Продсклад — начисто! Как жить?
—◦Пойду,◦— встал Медведкин.◦— Я в клубе буду.
—◦Товарищ лейтенант, фуражку поправьте немного, пожалуйста.
—◦Курносый. Мальчишка,◦— вслед тихо сказал солдат.◦— Не строит из себя?
—◦Не строит,◦— сурово ответил Дымба и оборвал его следующий вопрос: — Подай. Вон лежит рядом».
Савскому нацедили капель. Сказав, что хуже дряни не бывает, он проглотил безропотно. Коль надо, так надо.
—◦Только ты иди,◦— отпросился он у жены.◦— Не карауль, все будет нормально. Честное слово…
И не заговорил дальше, заставив и нас подождать, пока она не вышла.
—◦Был я тогда летчик-истребитель Савский лихой летун. Ну, конечно, молодой и красивый. А для женского полу — казаться проницательным и необъяснимо таинственным. Самое бедствие по мне — сидеть на земле; ремонты и всякие там вынужденные простои. Раз тебя научили летать, летай, душа! Стремись в небо! А в этот день мы оба и застряли.
Сижу на крыльце клуба. За клуб у нас сарай служил. Ветеран части. Разбирали и возили со всем аэродромным хозяйством… Сижу. Что делать — жду обеда. Солнце из меня зиму выпекает. Напротив меня — девушка самого лучшего вида. Хоть и в кирзовых сапогах — Афродита. Красиво сидит: в тени, и воздух вокруг нее голубой, переливается. У меня гитара, гриф на солнце посверкивает. Тоскливо пою веселый романс. Что-то о поручиках, пламенной любви, страстных женщинах и удали русского солдата… И тут Медведкин замаячил. Я-то старше Тараса на пять лет. И на войне куда больше его. Кое-что значит!
Тараса мне ведомым дали. Ведущий и ведомый — два сапога пара! Без того у нас не навоюешь! Я его натаскивал, как заходить, как увернуться и по соплям фашисту!.. Он меня прикрывал. И все у нас с ним дискуссия — не соглашался, сколько ни твердил ему, что дурак: войну кончим, и все тут! А он — надо и другим помочь! И начать это — с Испании. Там же ведь, дескать, проиграли фашистам. Справедливость сама требует — трахнуть перво-наперво по ним. На Испании я-то и привязался к нему. Я же — из Одессы. Видел пароходы оттуда, с детьми…
Вообще-то у нас о Медведкине знали мало. Даже я. О Дымбе не говорю. Тут не то важно, что пробыл с нами мало или был бы молчун. Я думаю, есть люди, сто лет с ними работай, живи рядом — всего не узнаешь. Они душу не прячут. Просто у них столько души, такая глубина — не вычерпать!.. Сам-то по себе какой он был? Спокойный, твердый, не суетится. Читает книжки. С механиками в моторах повозится. Что ни попроси — не задержит помочь.
Писал часто. Вот те самые листки. Письма ему не приходили… Нам-то важнее, что воевать учился хорошо. Поначалу на рожон лез, но это со всеми было, кто долго на фронт рвался. Страха не боялся. Да, и Дымба точно заметил: у него головной убор иногда в сторону получался. Рассеянный. Я даже привык — молча поправлял, как замечу. А он за это извинялся… Что, Дымба?
—◦Вы сидели возле клуба,◦— тихо напомнил Дымба.
—◦Ну да, сижу… Терплю жару. И стараюсь вида не подать, что раздражен. Сидеть на мели — массу сил, нервов занимало. Тарас рядом присаживается. А девушка ушла сразу.
—◦Сидим,◦— говорю и бренчу понемногу,◦— а война не ждет.
—◦Муть-тоска у тебя на душе,◦— отвечает и ясно, симпатично улыбается.