И ничего годного никак не могла придумать.
Нет, для себя самой никакая подруга ей, конечно же, была не нужна, да и никогда не была нужна. Велика радость изводить драгоценные дни и ночи на этих тупых индюшек и их вечные глупости! Охи-ахи, шушуканья чуть ли не до самого утра, обнимашки и клятвы на всю жизнь — это для безмозглых гусынь, не знающих, на что время с пользой потратить, а Кюджюкбиркус вовсе не из их числа. Вряд ли богиня хотела, чтобы ее перчатка истлевала в безвестности среди наложниц второго или даже третьего круга, до которых благосклонный взгляд султана если и добирался, то не более раза за всю их никчемную жизнь. Быть одноразовой икбал или даже рядовой кадине, одной из многих, всего лишь сподобившихся родить султану сына-другого — не для Кюджюкбиркус.
Конечно же, нет!
Определенно, если и есть у кого причины жаловаться на жизнь, то это не Кюджюкбиркус. Для Кюджюкбиркус предначертана иная судьба, и не просто предначертана, а крупными буквами прописана, чтобы никто ошибиться не смог даже издалека! Великая судьба. Иначе и быть не может.
Счастливая избранница-икбал, а потом и гёдзе — это только ступенька к статусу фаворитки, любимой наложницы или даже жены, а потом и хасеки, матери наследника. Ну и, конечно же, венец мечтаний — статус валиде, почтенной матери правящего султана. Вот единственно достойная хорошей перчатки цель, и вряд ли богиня посчитает иначе и удовольствуется чем-то меньшим.
С целью (стать в конце концов истинной правительницей гарема) вопросов и сомнений у Кюджюкбиркус не было, цель определена верно и должна быть достигнута, иначе и быть не может. Сложности начались при попытках этой цели достичь, причем сложности совершенно непредвиденные.
Поначалу тут тоже все казалось совершенно ясным — путь в тысячу ли начинается с первого шага, понятно, что ничтожной гедиклис сразу наверх не пробиться, как бы хороша, умна и покорна она ни была. Глупо пытаться танцевать на канате, не научившись сначала твердо ходить по земле, а Кюджюкбиркус глупой не была. Постепенно, по шажочку…
Первым таким шажочком на пути к вожделенной цели, первой ступенечкой к истинной вершине власти должен был стать для нее статус бас-гедиклис, любимой ученицы (а потом, конечно же, и хазинедар, почетной прислужницы-хранительницы) при одной из повелительниц гарема. Нужно было только как следует присмотреться и правильно выбрать — при ком именно, чтобы не прогадать.
С расстановкой сил в гареме Кюджюкбиркус разобралась довольно быстро, хватило первой недели. Да и любая бы разобралась, для этого вовсе не обязательно избранной быть, достаточно держать глаза и уши открытыми и не тратить все время на причитания о своей горькой участи. Вот же сущеглупые!
Изначально Кюджюкбиркус не собиралась тратить силы и время на то, чтобы пытаться пробиться в старший гарем — Мустафа, да правит он вечно, стар и не очень здоров, ему уже под тридцать, а Аллах, хоть и всеблаг, но редко дарует султанам долгий век. Тем более — больным султанам. К тому же старший гарем наверняка сложился давно, когда султан был молод и здоров, с тех пор устоялся и закаменел, словно старое дерево, в нем новой веточке куда сложнее занять подобающее ей достойное место. Сомнут, задавят, не дадут пробиться к теплу и свету. А коли и пробьешься — то вряд ли надолго, даже если и повезет родить сына: у такого почтенного султана. ю да правит он вечно, наверняка уже подрастают многочисленные сыновья-наследники, зачатые в те годы, когда был он еще молод и здоров. А их матери готовы вцепиться в горло любой, в ком заподозрят возможную соперницу. Нет, не стоит даже и пытаться, лучше приложить все силы к тому, чтобы понравиться кому-нибудь из наследников.
Однако же тут Кюджюкбиркус подстерегали сразу две неожиданности — и обе сперва показались ей весьма и весьма благоприятными.
Во-первых, как такового старшего гарема в Дар-ас-Саадет не было. Вообще! Нет, почтенная матушка у правящего султана Мустафы, конечно, была — а и как же ей не быть-то, почтенной многоуважаемой Халиме-султан, куда бы ей деваться-то? А вот жен и наложниц, любимых и приближенных, не было. Даже икбал — и тех не было! И сыновей не было тоже. А это значило, что первая же расторопная служанка, роди она такового, сразу же вознесется на верхнюю ступеньку гаремной иерархии, и неважно будет, кем была она ранее — опытной хорошо обученной наложницей или же ничтожной гедиклис. Ее сын — единственный сын Мустафы! — сразу же станет единственным законным наследником, а она сама — хасеки.
Ах, какие сладкие мысли, как тают они на языке нежным медом, как приятно греют гортань и как щекотно становится от них в животе!