Мы не привлекали людей, особенно тех, которые поддерживали работу предприятий, а копы смотрели в другую сторону, но это то, что он сделал.
Начальник полиции умер в ту ночь, и перспектива необходимости проводить переговоры с новым парнем, который занял его место, была долгой и мучительной.
Секреты есть у всех, нужно только найти те, которыми стоит воспользоваться.
Угрозы и насилие срабатывали лишь иногда. Не имело значения, ненавидели ли они меня или не поддерживали то, за что я выступал. Не имело значения, ненавидели ли они тот факт, что я обладал истинной властью в этом городе, несмотря на их титулы и мнимый авторитет, пока они оставались в строю.
У всех есть свое место, и я, нося имя Сильвер, с самыми близкими стою на чертовой вершине.
Глава 7
РЕН
Чего только я не отдала бы за приятную прогулку по парку прямо сейчас. Мои ноги болят от долгого вынужденного лежания, а по рукам, связанным над головой, кровь не может нормально циркулировать, поэтому пальцы покалывают каждый раз, при малейшем моем движении.
Я голодна. Мой желудок болезненно сводит, разочарованно выдыхаю. Солнце светит в окно, небо идеально безоблачно-синее. Время от времени мимо окна пролетает птица, но в остальном здесь совершенно тихо и спокойно. Я наклоняю голову и принюхиваюсь.
Иисус. Душ был бы кстати.
Желание выбраться отсюда было все таким же сильным, как и прежде, но я понятия не имела, как решить эту проблему. Большую часть времени я была одна и до сих пор не поняла, почему оказалась здесь.
Скорее всего, это связано с моим отцом, конечно же, но что бы он ни сделал, не похоже, чтобы они хотели вести со мной переговоры или даже выдвинуть требования.
Интересно, борется ли он вообще за меня? Интересно, знает ли он, что я у Александра Сильвера?
Когда дверь в комнату открывается, я не поднимаю головы. Просто лежу и смотрю в потолок, ожидая, когда кто-нибудь появится в поле моего зрения.
Александр стоит у кровати и смотрит на меня сверху вниз. Он одет в безупречный угольно-серый костюм, его непослушные волосы падают на лоб. Его руки в карманах брюк, из-за чего пиджак на нем немного приподнялся, обнажая ручку его Глока. Галстука, завершающего образ, нет, но две верхние пуговицы его белой рубашки расстегнуты, обнажая загорелую кожу. Я скольжу языком по порезу на нижней губе, резкое жжение заставляет меня вздрогнуть, и вдруг вспоминаю, что чувствовала его рот на своем: твердый, неумолимый и всепоглощающий. У меня нет желания вспоминать, как я себя чувствовала тогда, но мысль об этом все равно жжет меня, как это было опасно и как чертовски грязно…
— Похоже, мы зашли в тупик, Маленькая птичка, — тихо произносит он, приседая, пока его глаза не оказываются напротив моих. Лениво поворачиваю голову набок, втягивая воздух, готовясь к его безжалостной красоте.
Это действительно несправедливо, что такой человек, как он, обладает подобной внешностью. Он волк, красивый и в то же время смертоносный, один щелчок зубами, и ты потеряешь руку, или он просто разорвет тебе глотку. Он не тот человек, которого стоит недооценивать. Вся эта тихая буря, которая всегда бушует вокруг него и кажется, что не приносит вреда, но если вы окажетесь в ее эпицентре, она в мгновение ока сметет вас.
Этот человек — дьявол во всей своей красе.
Я чувствовала это в клубе, знала это, когда смотрела в дуло его пистолета, в то время как мой был направлен на него, и определенно знала это, когда его руки сомкнулись вокруг моего горла. Он безоговорочно готов был убить меня там же, голыми руками на полу моей гостиной. Если бы не ударила его ножом, я не сомневаюсь, что меня похоронили бы в безымянной могиле где-нибудь среди хвороста, чтобы падальщики легко смогли выкопать его.
Я быстро сглатываю, но в тоже время отказываюсь бояться его. Я не дам ему такую власть надо мной. Я нахожусь здесь в безвыходном положении, но никогда не покажу ему этого. Он может держать меня сколько угодно, может связать меня, может даже причинить мне боль, если захочет, но я никогда не покажу ему свою слабость.
Проявить бессилие перед этим человеком все равно, что показать хищнику свою яремную вену.
Глупо.
— Ах, да? — Голос у меня хриплый и тихий от долгого вынужденного положения и обезвоживания, и я болезненно сглатываю, глаза слезятся от боли. — Как так?
— Кажется, папа хочет отправить сообщение. — Он проводит рукой по загривку, глазами медленно бегают по моему телу. Я корчусь под его жаром.
Ему потребуется намного больше, чтобы он меня возбудил.