Я закатываю глаза:
— Скорее, это они слишком заняты для меня.
— Твой отец попросил меня передать тебе просьбу, чтобы ты присутствовала на сегодняшнем ужине.
— Конечно, он это сделал. — Словно у этого человека есть доступ к моему дневнику — если бы он у меня был, конечно, — и намеренно вмешивается, когда думает, что я собираюсь пойти куда-нибудь и повеселиться. Не дай Бог мне делать что-то, что мне действительно нравится.
— Скажи ему «нет».
— Мы все знаем, что слово «нет» отсутствует в лексиконе, который понимает твой отец.
— Ну тогда дай ему заодно словарь, слово можно найти под буквой «Н».
Грифф усмехается:
— Я передам ему, но на твоем месте я бы выключил телефон, потому что к утру ты получишь тысячу голосовых сообщений.
Я киваю. Скорее всего, что-то типа: «Привет, Грифф, захвати аспирин от головной боли».
Он качает головой и поднимается с мата, а я толкаю дверь, ведущую обратно в раздевалку. Этим вечером в спортзале тихо, только несколько человек тренируются на снарядах в главном зале. Равномерный стук кроссовок по беговой дорожке смешивается с тяжелой басовой музыкой, которая раздается с треском из звуковой системы, видавшей лучшие времена.
Всякий раз, во время тренировки мы используем одну из задних комнат, частную зону, которая обычно предназначена для частных уроков, но Грифф сам владеет тренажерным залом и лично следит за моими тренировками. Это обучение, которое требует мой отец. Еще я прохожу обучение по обращению с оружием, с ножом и любыми другими средствами самообороны. Человек параноик, это очевидно.
Полагаю, что я должна благодарить его за легкость, с которой теперь могу защищать себя. В наше время и в моем возрасте быть женщиной, которая может постоять за себя, значит все. Я быстро принимаю душ, а затем переодеваюсь в платье, которое спрятала в сумке, и вытаскиваю косметику и расческу одновременно. Сомнительно краситься сразу после тренировки, но с тем маленьким количеством времени, что у меня есть, выбор небольшой.
Знаю, лучше не думать, что мой отец просто параноик. Ведь сама слышала ночные звонки и лично видела, как парни приходили и уходили в часы, не предназначенные для этого, когда нормальные люди видят сны. Не такие, как он — одетые в сшитые на заказ костюмы и итальянские лоферы, а большие парни в коже и рваных джинсах. Хотя не одежда отличала их от мужчин, с которыми обычно общался мой отец, а безжалостный блеск в глазах. Меня довольно сложно напугать, но эти ублюдки были ужасны.
А теперь скажите мне, это нормально, что человек, занимающий должность генерального директора компании с доходом в несколько миллионов долларов, имеет дело с парнями, которые носят оружие за поясом джинсов и прячут лезвия под штанинами?
Это не поведение человека, живущего в тщательно установленных границах.
Разговоры, которые я подслушала, на самом деле предполагают что-то гораздо более темное, более грязное — наркотики, оружие…
Я не сомневаюсь, что мой отец замешан в чем-то большем, чем компания, которую он оставит мне, когда выйдет на пенсию. В чем-то гораздо более сложном и опасном.
Паранойя — одна из причин, по которой он заставляет меня тренироваться, но именно его образ жизни определил этот факт и сделал его необходимостью.
Я наношу на лицо тонкий слой тонального крема, скрывая румянец на щеках, оставшийся после тренировки, и изо всех сил стараюсь скрыть трещину на губе, затем провожу пальцами по все еще влажным волосам, хотя пряди уже начинают завиваться. К концу ночи они будут торчать во все стороны, а кудри — тугими и непослушными, но сейчас у меня нет времени заниматься ими.
Рори — Аврора, моя лучшая подруга — должна встретиться со мной через двадцать минут в коктейль-баре на той же улице, где я живу, и если опоздаю, она снесет мне голову. Мы заранее все спланировали. Примерно за шесть недель, и последние три она напоминает мне об этом через день. Мой график всегда безумный, благодаря моей семье, но я позаботилась о том, чтобы мой отец знал и понял, что сегодняшний вечер занят. Его просьба присоединиться к нему за ужином — это не его желание поужинать всей семьей, на самом деле это попытка контролировать мою жизнь, как это всегда бывало.
Платье плотно облегает мою фигуру, вырез довольно глубокий, спускается значительно ниже линии декольте, почти до пупка, подол чуть выше колена, завитки тату на бедре едва выглядывают снизу. Сейчас конец лета, поэтому ночи все еще достаточно теплые, чтобы отказаться от жакета, а это значит, что сегодня моя татуировка на руке будет на виду. Смотрю на свое отражение, на медные волосы, которые уже курчавятся и вьются на макушке, и на мои большие зеленые глаза, которые кажутся слишком большими для моего лица.