Он вешает трубку. Он не предлагает ни больше, ни меньше. Мои руки сжимают телефон, пока разочарование и гнев переполняют меня. Я был слеп. Я был чертовски слеп и ни хрена не знаю. Теперь должен надеяться, что Эйнсли с ее техническими навыками сможет мне что-то дать, но я теряю терпение.
Я ни за что не позволил бы этому дерьму уйти или остаться в подвешенном состоянии на чертову неделю, не говоря уже о бесконечном количестве времени. Мне нужно было найти, кто такие этот чертов Синдикат, и покончить с ним. Сейчас.
Мой взгляд снова останавливается на Рен. Одна из моих домработниц вышла к ней на балкон и подает ей кофе. Она улыбается и берет его. Когда экономка оборачивается, ее лицо поднимается к камере.
Я ее не узнаю, а всех своих сотрудников знаю.
Ебать.
Я вскакиваю со стула и бегу по дому, вытаскивая пистолет из кобуры за спиной и щелкая предохранителем. Я замечаю, как она небрежно идет ко мне, когда она замечает меня там, она останавливается на полушаге, широко раскрывая глаза.
— Вниз! — ору я.
Мой голос пугает Рен позади нее, все еще держащую в руках чашку кофе.
— Поставь это, Рен. — Боль сводит меня с ума, что-то вроде страха и паники.
Она смотрит на меня, на пистолет, потом на кофе, ее брови сдвинуты, прежде чем она осторожно ставит кружку на стол и встает со стула.
— Что происходит? — спрашивает она.
— На пол! — кричу я снова, обращаясь к злоумышленнику.
Суматоха вывела Райкера и Эйнсли из кухни, в тот момент, когда Райкер замечает мое оружие, он убирает свое.
Женщина передо мной медленно поднимает руки, сгибая колени, чтобы опуститься на пол.
— Они заставили меня, — плачет она.
Я смотрю на нее, ее кожа прозрачна, кости на ее лице выступают так же, как ключицы и руки. Она выглядит больной, истощенной. Ее губы потрескались, а глаза налиты кровью.
— Лицом на пол, — приказываю я, одной рукой держа свое оружие направленным на нее, а другой рукой подзывая Рен к себе. Единственная причина, по которой я еще не выстрелил в нее, это то, что Рен здесь. Она повидала достаточно смертей за последний день, еще одну не стоит добавлять в копилку.
Рен подходит охотно, хотя она явно сбита с толку. Я прижимаю ее к себе, поворачиваясь, чтобы защитить ее.
— Я не знала, что она твоя женщина, — плачет девушка. — Мне этого не говорили. Они просто сказали, что она предала их, что она должна умереть, и если я это сделаю, они отпустят мою сестру!
— Ты знаешь кто я!? — Я рычу.
Она качает головой.
Я передаю Рен Райкеру, который следует тому же движению, что и я, прижимая ее к себе и защищая от того, какая хрень творится.
— Что в кофе?
— Цианид.
Ебать.
Они не мешкают. Этот Синдикат хочет смерти Рен. Наказание для Валентайна. Я бы посмеялся, если бы это не было таким пиздецом. Не мне ли пришла в голову та же идея, а теперь посмотрите на меня, защищающего девушку.
— Руки так, чтобы я мог их видеть, — говорю ей. — А затем вставай, медленно.
Девушка поднимает руки над головой, а затем медленно поднимается с пола.
— Райкер, отведи ее в сарай.
— Нет! — Рен кричит. — Нет, не делай этого.
— Сейчас не время для милосердия, Маленькая птичка, — рычу я.
Я слышу глухой удар чьего-то кулака по плоти и оборачиваюсь, ярость заставляет мою кровь кипеть так яростно и быстро, что я краснею. Только то, что я ожидаю увидеть, и то, что я вижу на самом деле, — две большие разницы.
— Она сломала мне гребаный нос! — Райкер стонет, обхватывая лицо руками.
Глаза Рен расширяются, когда она бросается ко мне, но она не смотрит на меня. К тому времени, как я понимаю, что, черт возьми, происходит, Рен вырывает пистолет из моей руки и нажимает на курок. От громкого хлопка в маленьком коридоре у меня звенит в ушах.
После того, как тишина оседает вокруг нас, как свинцовая гиря, раздаются три хлопка: один позади меня и два впереди.
Глава 23
РЕН
Я оборачиваюсь, мой кулак ударяется о нос Граффа. Это единственный способ заставить его отпустить меня, а он этого не ожидает, поэтому вкладываю в свой удар всю силу, какую я только могу собрать. Я вздрагиваю от звука соприкосновения моего кулака с его плотью, от хруста ломающегося носа, и от потока крови, струящейся из его ноздрей. Пытаюсь игнорировать боль в костяшках пальцев, отрывая кулак от его тела.
Я не могу позволить им причинить ей боль. Она оказалась здесь только потому, что кто-то другой подтолкнул ее к этому. Это несправедливо. Они не оставили ей выбора.
Сейчас ясно вижу, что она не здорова, истощена, нуждается в горячей ванне и хорошей еде, возможно даже в лекарствах. Я подумала так же, когда она принесла мне кофе, вернее, «мой отравленный кофе», уже тогда мне это показалось странным. Все сотрудники, которых нанял Александр, выглядят здоровыми, даже счастливыми, и возникает вопрос, они действительно знают, что происходит в этих стенах? Она не выглядела так, как будто ее это устраивало, но что я действительно знаю обо всем этом? Так я и задавалась вопросом. До тех пор, пока Лекс не бросился к нам, как демон, вырвавшийся прямо из ада, с оружием, направленным на девушку.