— Ты такая хорошая девочка, — рычит он мне в горло, — такая хорошая.
Я не могу говорить, я могу только кричать о нем, я могу только позволить себе падать все сильнее и сильнее с каждым глубоким толчком и шепотом похвалы.
Я просыпаюсь в пустой кровати и серьезными судорогами. Думаю, мне больше не придется беспокоиться о том, что таблетка не подействует. Со стоном я скатываюсь с простыней и тащусь через тихую спальню, тут же заходя в душ. Горячая вода успокаивает боль в спине, но не помогает остановить спазмы в животе. Я смываю ночь, запах Лекса с кожи и между бедрами, прежде чем завернуться в полотенце и отправиться в спальню на чердаке, где, как я знаю, я видела в ванной некоторые из своих туалетных принадлежностей.
Я привожу себя в порядок и одеваюсь в мешковатые спортивные штаны и свитер, а затем завязываю волосы в пучок, который беспорядочно собран на голове. Мне нужно сходить в супермаркет и купить еще вещей, но я очень сомневаюсь, что Лекс меня отпустит.
Я больше не чувствую себя здесь узницей, но и свободной я себя тоже не чувствую.
Мои ноги спускаются вниз по лестнице и направляются на кухню, где я слышу, как кофеварка жужжит и выплевывает кофе. Однако я нахожу там не Лекса, а Граффа.
— Граф! — Я улыбаюсь ему.
Он смотрит на меня через плечо и вздыхает. Синяки на его лице значительно уменьшились с тех пор, как я ударила его, но он явно не оправился от этого.
— Мы все еще злимся из-за всей этой истории с носом?
— Ты сломала мне его, — ворчит он.
Я пожимаю плечами:
— Думаю, мы квиты.
— С чего это? — восклицает он.
— Ты похитил меня.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его, стуча зубами.
— Где Лекс? — спрашиваю я, принимая от него кофе.
— Занят, он оставил меня присматривать за тобой.
— Мне не нужна няня.
Графф усмехается:
— Проблемы преследуют тебя, Рен. Конечно, тебе нужна няня.
Хмурю брови, понятия не имею, как все это дерьмо обратилось против меня. Я бы даже не стала частью этого беспорядка, если бы не этот засранец передо мной и тот, кто сейчас слоняется и занимается бог знает чем.
Я стараюсь не думать об этом слишком много.
Для них все это была лишь игра, которая вышла из-под контроля. Я никогда не хотела в ней участвовать, но мы не всегда получаем то, что хотим.
У меня болезненно сводит живот. Я всегда страдала от сильных менструальных спазмов в первый день цикла или близко к нему, но, похоже, этот день действительно сбивает меня с толку.
Графф хмурится и подходит ко мне:
— Что случилось?
— Ой, посмотрите на большого и страшного мужчину, проявляющего беспокойство, — стискиваю зубы я.
— Серьезно, Рен, что происходит?
Машу рукой:
— Не волнуйся. Просто мать-природа берет свое.
Графф заметно вздрагивает и делает шаг назад, вызывая у меня смех. Ему нужно иметь дело со мной. Придется.
— Могу я, э-э, могу ли я что-нибудь сделать?
Я разворачиваюсь на табурете, отвернувшись от него, и мои глаза натыкаются на зал, где я застрелила человека. Желчь подступает к горлу, и буквально заставляю себя развернуться.
Я убила человека. Мои кошмары каждый день напоминают мне об этом факте: ее лицо преследует мои сны, звук удара ее тела об пол повторяется в моих ушах.
— Рен? — Графф настаивает.
— Да, вообще-то, мне нужно сходить в магазин.
— Это будет «нет».
Я прищуриваюсь, глядя на него, отвлекаясь от образов, пытающихся привлечь мое внимание.
— Что значит нет?
— Ты не можешь выйти отсюда.
Мои зубы стиснуты так сильно, что кажется, будто эмаль треснет:
— Мне нужно в магазин. Я хочу получить кое-какие вещи. Не могу оставаться в этом доме вечно, Графф.
— Перестань называть меня Граффом, — фыркает он.
— Хорошо, Райкер, мне нужно сходить в магазин. Отвези меня.
Он смеется:
— Никаких шансов.
— Райкер! — закипаю я. — Ничего не случится. Просто отвези меня в магазин, я даже позволю тебе сопроводить меня, а потом сразу же отвезешь меня обратно.
Он качает головой еще до того, как я закончил предложение:
— Чтобы ты смогла убежать?
— Я не собираюсь бежать, — это была правда. Не потому, что не смогла бы, если мы были на публике, несомненно, были бы все возможности сделать это, но мне кажется, что необходимость или желание бежать исчезли. Опять же, это ужасно, но я учусь принимать вещи такими, какие они есть. Эти чувства к Лексу останавливают все побуждения, испаряют потребность уйти и заменяют ее желанием приблизиться, несмотря на кровь, обагряющую его руки.