— Ты принимаешь таблетки?
Глаза Корины округляются.
— Таблетки? Для чего?
— Ты девушка?
Корина опасается подвоха. Что еще выдумает эта Диана?
— Ну… да, — отвечает она.
— А я нет, — говорит Диана.
Корина, как громом пораженная, но внезапно очень заинтересованная, придвигает стул.
— Ты?..
— Ага, — соглашается Диана. — Я.
— С кем?
— Не могу тебе сказать. Это секрет.
— Я его знаю?
— Нннет.
— Он из лицея?
— Нет, — говорит Диана. — Он уже вырос из лицея. Это мужчина.
— Мужчина!
— Да. Ему тридцать девять лет. Он женат. И у него даже есть дети.
— Ничего себе, — все больше удивляется Корина, — тридцать девять лет, какой старый!
— Скажешь тоже, — продолжает Диана. — Это наоборот хорошо. Он все умеет. Он просто клевый!
— Давно?
— Нет, не так давно… Он в меня по уши влюблен, ты себе представить не можешь…
— Тебе было больно?
— Немного… не очень.
— Тебе не было страшно?
— Чего страшно?
— Ну не знаю… иметь ребенка?
— Да нет, говорю тебе, я ведь принимаю таблетки.
— Мать знает?
— Ты что, с ума сошла? Никто не знает. Только ты вот теперь.
Корина начинает гордиться, она польщена. Но она еще не полностью удовлетворила свое любопытство.
— Он надевает резинку… ну это, штуку от спида?
— Ты что, сдурела! Он не наркоман! Он работает на правительство, занимается таким, что голову сломаешь, экономикой, деньгами всякими, почти как банкир, понимаешь?
— Ты правда не хочешь мне сказать, кто он?
— Нет. Говорю тебе, я поклялась.
— А где ты его встретила?
— Это друг моих родителей. Однажды я была дома совсем одна… он приехал и бросился на меня… Мы боролись, но он был сильнее… Он победил.
Корина вздрагивает.
— Ты его любишь?
— Ну… Я люблю заниматься с ним любовью… Он хочет, чтобы я с ним уехала путешествовать. Говорит, что хотел бы меня похитить… Говорю тебе, он совсем от меня голову потерял! Я могу с ним делать все, что хочу. Это здорово возбуждает… Но мы вынуждены прятаться.
— А его жена ничего не говорит?
— С ума сошла! Она не знает! Она даже представить себе не может!
— А где вы… Не дома же у тебя?
— Да нет конечно, и не у него. У нас есть тайное место… Однокомнатная квартира, которую он снял, чтобы встречаться со мной… Я сначала не хотела, но он так настаивал…
— Ты к нему ходишь по ночам? Родители тебя отпускают?
— Да нет, вот балда! Иногда по средам или по субботам… днем…
Корина погружается в мечты.
— А я бы так не хотела, — говорит она, — женатый мужчина… Тебе ничего, что он женат?
— А что? — удивляется Диана. — Жену свою он больше не любит. Он меня любит, я же говорю. Когда мне будет пятнадцать…
— Ты с ним уедешь?
— А, не знаю. Посмотрим.
На острове знают: каждый год 16 июня, в годовщину смерти Лазели, Огюст Шевире чтит память своей жены с утра до вечера по-своему: с помощью кальвадоса и пива попеременно, чтит до тех пор, пока «тра-та-та-та-та», прикончившее Лазели, не утихнет у него в голове. Это продолжается уже пятьдесят лет. Ни слова о ней, ничего. Он пьет. Он несет свой траур, как здесь говорят, в молчании, с утра прилипнув задом к высокому деревянному табурету у стойки кафе «Трюм».
Округлив спину, втянув голову в плечи, спрятав глаза под козырьком синей фуражки, натянутой по самые брови, он сжимает в левой руке, лежащей на стойке, пачку банкнот, специально для этого извлеченную из коробки из-под печенья, служащей ему сейфом. Это чтобы успокоить Коко Муанара, хозяина «Трюма», прославленного своей скупостью на весь Ла Манш. Ни один житель Котантена не может похвастаться тем, что пропустил задарма стаканчик у Коко Муанара. Этим он известен на самом Джерси и даже Гернси. Еще недавно, когда британские простаки высаживались на Шозе во время регат, когда зал кафе был полон, а официантки едва успевали разносить заказы, в момент подсчетов раздавалось тявканье ржавого голоса Коко: «Это французу или англичанину?» И в зависимости от ответа цена менялась от простой до тройной. Поэтому, само собой разумеется, в один прекрасный день английские суда больше не пришли, и Коко осталось жмотничать только на островных рыбаках и летних туристах. Он это делает с тем большей уверенностью, что кафе «Трюм» — единственный кабачок архипелага. Этого хама все ненавидят, но куда пойти выпить, когда наступает вечер и жены дома прячут бутылки? Время от времени злоба прорывается наружу: парни пускают струю вдоль прилавка. Однажды молодые рыбаки набили ему морду, и Коко Муанар три недели гулял в ортопедическом ошейнике. Но щедрее от этого не стал.