Дети Шевире не слишком удивились, когда им сказали, что их отец взорвался. По правде говоря, Сильвэн тогда даже не опечалился. Выходя из церкви после панихиды, заказанной семьей в Гранвиле, он услышал, как тетя Франсуаза причитает: «В тридцать шесть лет! Какое горе!» Он не очень ее понял. Для него, пятилетнего, тридцать шесть было уже почти старостью.
У въезда в Аржантан Сильвэн плавно останавливается, чтобы заправить машину. Прежде чем ехать дальше, он бросает взгляд внутрь Танка. Кроме младенца, подвешенного в люльке и молча играющего со своими ножками, все спят, включая Диану Ларшан, свернувшуюся калачиком рядом со Стефанией, прямо за местом водителя, лица не видно из-за волос. С каким наслаждением он скоро ее высадит на авеню Сегюр! Потаскушка! Он еще не оправился от выходки с «Лолитой»!
Сильвэн слегка опустил окно, чтобы дым от сигареты не застаивался в машине, а главное, чтобы вдыхать по дороге сильные деревенские запахи влажной сентябрьской ночи: перегноя, папоротника, конских яблок, дикой мяты и солодкового корня. По тяжелому запаху дубов и каштанов он угадывает приближение Гуффернского леса. Как может Этьен предпочитать той дороге Канскую для возвращения в Париж? Он уже годами спорит с братом по этому поводу. Этьен утверждает, что путь через Кан короче, по магистрали ехать быстрее, чем по этой дороге, здесь теряешь время, сбрасывая скорость на поворотах, попадаешь в узкие места, приходится ехать через поселки. Это нормально: Этьен — человек разума, логики и прямой линии, а Сильвэну плевать на скорость, он засыпает на однообразной прямизне магистрали и предпочитает ее эффективности извилистую дорогу воспоминаний детства.
Мотор рокочет как положено, и дорога еще спокойна. Редко какая-нибудь машина попадется навстречу или обгонит Танк. Полное спокойствие внутри. Каролина спит так хорошо, что он не решается будить ее на остановке в Пэне, по заведенному ими обоими ритуалу. Он ограничится тем, что на минутку положит руку ей на колено, когда фары выхватят у края лесной дороги красивые решетки, кирпичные конюшни и грациозный замок под луной.
У спящей Каролины очень чистое, очень детское лицо. Сильвэн время от времени смотрит на нее, и отрешенность молодой женщины рядом с ним, ее раскрытая рука ладонью кверху на бедре умиляют его. Она красивая, необыкновенная. Он любит в ней даже ее вспыльчивость, ее капризы, ее порой невыносимую вредность. Ему нравится ее независимость, она принадлежит ему вся целиком и показывает ему это даже в мелочах: так, по его просьбе, из-за его каприза, она отпустила волосы, чтобы выглядеть так, как он хочет, чтобы ему нравиться. С тех пор, как он ее знает, она доставляла ему только радости. Трудно понять, как такая девушка могла уродиться от Перинья. Она никогда не говорит о своих родителях, но Сильвэн уже давно догадался, что они в ее жизни — больное место. С момента ее появления на свет они сделали все, чтобы она стала их прямой противоположностью. И им это удалось. При своей жизни они сделали ее сиротой от рождения.